– Подожди, так он не в своей парадной лежал?
– Нет, не в своей. За три дома.
– Да, повезло, что жена пошла в магазин. А так бы его год устанавливали. Да еще и захоронили бы за госсчет, в братской могилке...
– Костик, а ты на место выезжал? – Я умоляюще посмотрела на Мигулько.
Мы с ним договаривались, что если я не смогу оперативно прибыть на очередной осмотр, то хоть он съездит на место и максимум возможного отметит и зафиксирует.
– Да выезжал. Правда, уже после того, как «скорая» его увезла. Но могу тебя заверить, ничего интересного ты там не найдешь. Даже крови практически нету, только лужица натекла, похоже, там, где голова лежала.
– А как ты думаешь, он из той же серии? Или просто местные отморозки по голове дали с целью ограбления?
– Да кто их разберет? И потом, Маша, что ты на серии зациклилась? Посмотри на сто одиннадцатые[1] за прошлый год: восемнадцать случаев нераскрытых тяжких, и все в парадных, и все по голове, а в девяти случаях вообще ничего не пропало.
– А как же брюки расстегнутые?
– А может, их врачи расстегнули.
– Костя! Я врачей допрашивала, они сами удивлялись, что кто-то брюки расстегнул. А...
– А это совпадение! – бодро вступил в разговор оперуполномоченный Кужеров, отхлебнув чая.
– Маш, – Костик умильно заглянул мне в глаза, – не хотелось бы серии... А? Ну ты же знаешь, налетят, набегут, на контроль поставят, на заслушивания дергать будут два раза в неделю... Оно тебе надо? – Костя говорил, как пел, я даже заслушалась. – А так разбой и разбой. Ну есть сходство, так давай мы будем иметь это в виду – я одному оперу все ОВД[2] скину, вот хоть Сереге Кужерову...
Кужеров при словах шефа поперхнулся пирожком, но героически смолчал. Была, конечно, в словах политически грамотного Мигулько сермяжная правда. Оно мне было не надо; никто мне не помешает расследовать, а операм – раскрывать, даже если мы не заявим громко, что у нас загадочная серия. Тем более что потерпевшие – не депутаты и даже не бизнесмены; один рабочий, один программист, один безработный. И сегодняшний Коростелев, похоже, простой смертный, раз никто из милицейско-прокурорского начальства еще не поинтересовался его состоянием здоровья.
Я заботливо постучала по спине Кужерова, который все еще давился пирожком, и кивнула Косте Мигулько:
– Нет вопросов. Все между нами, только Кужерова желаю получить сразу. Дай машину, метнемся с ним на место, а потом в больницу. Все равно экспертов нет, так что на месте долго не задержимся, только глянем.
Опер Кужеров кинул на начальника затравленный взгляд, но Мигулько, сидя напротив, умудрился не встречаться с ним глазами.
В принципе, кандидатура Кужерова, которого все дружно называли Фужеровым в силу пристрастия к дешевому спиртному, меня устраивала. Он, конечно, не гений сыска и недостатки имеет. А у кого их нет? В перерывах между запоями он вполне трудоспособен и, более того, проявляет усердие. Если работает со следователями мужского пола, то умудряется уговорить выпить даже трезвенников и язвенников. А со мной вынужден вести трезвый и правильный образ жизни, но обычно увлекается исполнением служебных обязанностей и забывает про свою пагубную страсть.
Дождавшись машины, я увела заскучавшего Кужерова, и через десять минут мы с ним уже входили в темную парадную, огороженную специальной ленточкой, которую Мигулько купил на собственные деньги и очень этим гордился.
