Сил смотреть что вокруг меня не было. Ледяной ветер пронизывал меня всю дорогу и с одной стороны хорошо, когда так холодно на процесс паники времени не остается, а с другой мне теперь никак не удавалось согреться, тело начинало трястись все сильнее.
Часа через два я точно поняла, что заболела окончательно. Во рту пересохло. Каждая моя клеточка пылала огнем. Единственное, что меня спасало и давало передышку это сон, в который я время от времени проваливалась. Тело болело так, будто меня избили, я чувствовала эту боль, даже во сне.
Очень хотелось пить, только где взять воду просто не представляла. Какое-то время спустя я начала злится на свой организм, что держит меня еле живую не справляется с тем, как мне плохо и не сдается совсем. Хотя все эти дни я лежала не двигаясь, но дико устала.
Мне хотелось прекратить эти мучения любым способом. Однажды даже пыталась выйти из своего убежища на улицу, только не хватило сил, даже просто подняться на ноги. Тогда я начала звать не знаю кого, хоть кого-нибудь, лишь бы не продолжать здесь валятся, как гниющий кусок мяса. Все свои силы я собрала, чтобы позвать людей, но даже мне было понятно, что не кричу, а хриплю и то тихо.
Измучившись, наконец уснула. А открыв глаза почувствовала, что меня отпустило. Мое тело вновь выиграло в этой борьбе за выживание. Да у меня была еще сильная слабость, но я уже точно знала, что выживу. Не известно, что ждало меня потом, а сейчас точно выживу.
В подвал не просачивался свет и нельзя было понять день или ночь, поэтому, когда, мои ноги начали меня уже уверенно держать, я постаралась насколько это было возможно привести себя в порядок.
С одеждой, которая сначала промокла под дождем, потом долго терлась о пол в грязном подвале, да еще и насквозь пропиталась моим потом, конечно, ничего уже не сделаешь. Из волос постаралась вытряхнуть мусор и заплести косу. Лицо и тело оставалось только протереть так как ничего похожего на душ или кран с водой не было.
На улице был день и довольно хмуро, но глаза, привыкшие к кромешной темноте долго, не могли привыкнуть и слезились.
Я шла сквозь дворы по прямой, стараясь не смотреть на людей и на то какое впечатление произвожу. Очень хотелось есть.
В нашем городе, как и в нашей стране множество магазинчиков, где в открытом доступе лежат печенья и конфеты. Их легко при наличии на то желания можно попробовать. Что-то подобное я надеялась найти и здесь. За домами был небольшой сквер, а в нем то-ли речушка, то-ли ручеек, превратившийся в болото. Что бы дотянуться до более-менее чистой воды пришлось бы увязнуть для начала в грязной жиже. Пришлось пройти мимо.
За следующими домами открывалась площадь. Я узнала это место, именно здесь военные расстреляли того дядьку с продуктами. Народу было не в пример больше, чем в том районе, где меня держали. Люди прогуливались, кто с колясками, кто на велике. Но, все равно чувствовалось напряжение никто весело не болтал и не смеялся. Все будто постоянно о чем-то думали. Одеты по-разному, но у большинства женщин голова покрыта черным платком.
Магазинов почти не было, а те, что нашла демонстрировали в основном пустые прилавки и сердитых продавцов, на меня они сразу смотрели с подозрением, так что стащить что-то из еды или попросить попробовать было невозможно.
Зайдя в очередную лавку, выяснила, что это книжный. Книг там тоже было не много, еще какие-то газеты и журналы.
