– Вы ошиблись, понимаете? Вы меня с кем-то спутали. Это мой паспорт. Он настоящий…
– Спутал? Я спутал свою жену, с которой живу семь лет? Не смеши меня.
– Но я не ваша жена! – отчаянно выкрикнула она. – Понимаете вы это или нет?
– Ага, ты не моя жена? – гадко улыбнулся он. – И у тебя нет родинки? Вот здесь, – он подошёл и пальцем оттянул вырез платья.
Лара тихо вскрикнула и дёрнулась. Раздался треск разрываемой ткани.
– Семён, подержи, – сказал мужчина, – иначе я её сейчас придушу.
Здоровяк подскочил и схватил Лару огромными лапами. Мужчина взялся обеими руками за вырез платья и сильно дёрнул. Она взвизгнула. Его палец упёрся в ложбинку между грудей, где, действительно, имелась небольшая тёмная родинка.
– Что скажешь, любимая? – прошептал он ей на ухо. – И родинки нет, и шрама нет?
Его руки скользнули под платье. Парализованная страхом, она молчала и даже почти перестала дышать. Претендент на роль мужа, которого у неё отродясь не было, схватился за края разреза и потянул в стороны. Шов легко разошёлся почти до подмышки. Мужчина огладил плавный изгиб тела и оттянул резинку хлопковых трусиков. Пробежал пальцами по коже. Потом, словно не поверив, наклонился и озадаченно посмотрел на чуть выпирающую из-под тонкой кожи косточку. Тронул это место ещё раз:
– Где шрам, любимая? – тихо спросил он, заглядывая Ларе в глаза.
Она всхлипнула и дёрнулась, запрокинув голову, ноги подкосились, и здоровяку пришлось опустить её на кровать. Мужчина уже набирал номер и, дождавшись ответа, сказал в трубку:
– Михаил, нужна консультация. Да, по поводу моей жены. Приезжай в гостиницу, что у вокзала. Да, срочно. Просто немедленно.
Лара на кровати слабо шевельнулась, мужчина что-то спросил, но она не различила слов. Всё это было похоже на кошмарный сон, когда очень хочется проснуться, но почему-то не получается. Минут через десять в номер вошёл человек в серой летней рубашке с чемоданчиком в руках.
– Марина Александровна, – улыбнулся он Ларе, – рад вас снова видеть.
Он водрузил на стол чемоданчик и откинул крышку. Лара скосила глаза и с ужасом увидела в нём какие-то железяки, похожие на медицинские инструменты. Губы её затряслись, она силилась что-то сказать, но язык прилип к нёбу...
– Ну что ж так переживать? – ласково спросил тот, которого её якобы муж, называл Михаилом. – Сейчас посмотрим вас как обычно, и всё.
Она вздрогнула и очнулась. Попыталась вскочить и тут же забилась в крепких руках, сжимавших её плечи. Она билась в страшной истерике, выпучив глаза: «Пустите меня, ради бога! Мамочка! Я не хочу, не хочу! Нет!»
– Нет, ну так невозможно, – Михаил повернулся к чемоданчику и вытащил упаковку одноразового шприца, – у неё истерика, это же ясно. – Он надломил кончик ампулы. – Держите, только крепко.
Втроём им всё же удалось с ней кое-как справиться, и Лара тихо вскрикнула, когда почувствовала тонкий укол, прорвавший нежную кожу. Она дёрнула головой, боднув здоровяка в грудь, но рука была крепко зажата под мышкой у мужчины.
– Всё, отпускай, – Михаил вытащил иглу.
Несколько секунд она полусидела, с ужасом глядя на руку, где алела маленькая точечка укола, потом перевела взгляд на своих мучителей и медленно опустилась на кровать. Затухающим сознанием она видела, склонившегося над ней Михаила, и ещё успела услышать: «Семён, выйди, я тебя позову».
3. Глава 3
Машина остановилась возле особняка кремового цвета, с плоской крышей и круглой розеткой с каким-то вензелем над аркой входа. Лара мельком отметила, что это не здание филармонии, возле которого она вчера нарезала круги, представляя, как будет тут выступать. Мамыкин, помогая ей выйти из машины, приобнял за талию, но тут уж Лара, сделав вид, что оступилась, выскользнула из его рук. Широкие ступеньки вели к двустворчатым дверям. По просторному сумрачному коридору её провели в комнату, где стоял кожаный диван, пара кресел и небольшой журнальный столик. «А где рояль? Или, по крайней мере, пианино?» – удивилась она.
