– Но ведь все могло произойти и по-другому. – Щелкунов остановился напротив и задержал взгляд на глазах подозреваемого. «С чего бы ему так тревожиться, если он ни в чем не виновен?» – Вы могли через открытую калитку пройти во двор, убить старика в сарае, потом пробраться в дом и убить его жену. Однако ограбление завершить вам не удалось, потому что вам кто-то помешал, а точнее, кто-то спугнул. Едва сложив вещи в мешки, вы убежали через окно.
– Это просто какая-то чудовищная ошибка! А почему вы не можете допустить такой мысли, что именно я спугнул преступника, когда тот находился в доме? Я даже малосольные огурчики принес с белоголовкой, чтобы обмыть с хозяином выгодный заказ. Я вас прошу… Нет, я требую самым тщательным образом разобраться во всем этом деле!
– Именно это я и пытаюсь сделать.
– Но нельзя же просто так поставить крест на человеке! Когда вы отыщете настоящего преступника, как же вы будете смотреть людям в глаза?
Виталий Щелкунов пожал плечами:
– Пока вас еще никто не обвиняет. Успокойтесь. Я вам излагаю известные факты. А вот ваше дело – помочь нам во всем разобраться, – Интуиция, наработанная в уголовном розыске за долгие годы, подсказывала майору, что Савельев чего-то недоговаривает и знает куда больше того, что уже поведал. – Я бы хотел вам помочь, но у меня не получится, если вы не будете искренним, – развел руками Виталий Викторович. Затем, сцепив пальцы в замок, продолжил: – Все против вас… Вот сами посудите. В доме обнаружен кусок провода, того самого, с которым вы работаете на улице. А это уже улика. Вы, видно, не заметили, как он вывалился у вас из кармана. А еще имеются показания свидетелей… Они видели вас выпрыгивающим через окно именно в часы, когда было совершено убийство.
Лицо Савельева оставалось непроницаемым, разве что выглядело бледнее обычного.
– Этот кусок провода мог принести кто угодно. Даже тот же самый Лукич. А из окна я не выпрыгивал, это был кто-то другой. Но я действительно был в это время во дворе Лукича. Стоял у двери, – не без труда выдавил из себя Савельев. – Она оказалась открытой, и я вошел… Мне даже показалось, что внутри кто-то был. Я будто бы слышал чье-то сдавленное дыхание. Хотя не берусь утверждать точно, может быть, мне это стало казаться позже. Не знаю, не спрашивайте… Только когда я вошел в дом, то наступил на лужу крови. Я даже сначала не понял, что это такое, а когда догадался, то пришел в ужас! Выбежал из дома со всех ног! Но не через окно, как вы утверждаете, а через дверь! Следовало оставить ее открытой, но замок захлопнулся прямо за моей спиной. Теперь вы мне уже никогда не поверите, но я могу сказать вам только одно… Я не убивал!
Савельев вдруг уткнулся лицом в рукав и всхлипнул.
Виталий Викторович отвернулся. Вроде бы взрослый мужчина, а оно вон как накатило. Нелегко далось признание. Так часто случается – шок нужно пережить, а потом душевное состояние приходит в норму.
– Вы мне скажите, когда именно произошло убийство?
– Приблизительно оно случилось между семью и одиннадцатью часами вечера.
Савельев облегченно вздохнул.
– Я не знаю, поможет ли это вам установить истину или нет… Но в это время я еще был у своей зазнобы. Вы можете спросить у нее, она подтвердит.
– Имя вашей любовницы и ее адрес, – потянулся Виталий Викторович за карандашом.
– Серафима Марковна Ковалева. Кустарная улица, семнадцать.
