— Нет, просто зачем так грубить, я ведь ничего плохого не делаю, в постель тебе не лезу.
— Я заранее переживаю, — обматывает он мою руку мокрым полотенцем. – Ну все, все прости, просто мне сон плохой про сырники приснился.
Он, что удивительно, не отходит, а меня к себе прижимает. Сильно так, почти вдавливая, а у меня на язык пересыхает, как и слезы. Дыхание от близости сбивается, а в груди гулко бьется сердце. Остается только часто дышать и молиться, чтобы это случайная благородность продлилась подольше. Мои руки внизу, но я еле держусь, чтобы не поднять их ему на шею, чтобы не провести по разлохмаченной прическе.
— Сядь давай, я сам чай налью, — он первый отстраняется и усаживает меня на стул, а я вздыхаю. Ну что ему стоило постоять так еще немножко.
Он уплетает сырник за сырником, на меня почти не смотрит, а меня, черт дернул, спросить.
— А что тебе приснилось, что ты так испугался?
Кирилл давится, откашливается и чаем запивает.
— Что меня сырником придавило. И больше не выбраться, задыхался и умирал.
У меня четкое ощущение, что речь не о сырнике, но спрашивать я не буду. Просто прошу помыть посуду, а сама скрываюсь в своей комнате.
Я думала будет легче, но как перестать думать о мужчине, и его совершенстве, если он постоянно мелькает перед глазами, более того лезет обниматься. Так что единственный выход — съехать как можно скорее, иначе скоро мои трусы можно будет лепить на потолок вместо люстры.
Следующие несколько дней я старалась не отсвечивать, вообще не попадаться на глаза Кириллу. Единственный раз, когда мы пересекались, это когда я звала его на ужин и задавала один и тот же вопрос:
— Ну что, когда я съезжаю?
— Я пока варианты подбираю, потерпи, егоза, — он на меня почти не смотрел, да и я не настаивала, занималась учебой, избегала Ваню, который решил, что пару цветочков и стихи Пушкина, подсунутые на парах, исправят его поступок. Я конечно держусь, но порой мне снятся кошмары, порой я представляю, что могло случиться, не появись тогда Кирилл. Это ведь меня изнасиловать могли, и никто бы меня не спас, никто бы не выломал дверь. Мне, кстати, любопытно стало насчет той истории, а к Кириллу я подойти и узнать не решалась. Зато позвонила Майе. Но сразу в лоб спрашивать не стала, начала издалека. Рассказала, как учеба, что у меня даже появились друзья и что я все еще слоняюсь по квартире Кирилла.
— Еще не нашла квартиру? А чего ты тянешь?
— Ну я уже как-то попыталась, теперь этим занимается Кирилл.
— Вообще — это решение Давида было глупым. Ты взрослая девушка, не нужна тебе нянька.
— Точно! Вот и я так ему сказала.
— Тем более та, в которую ты была влюблена.
Я даже замолчала. Мы с Майей не обсуждали мое фиаско. Я ей рассказала, она сказала, что про Кирилла я могу забыть, и больше мы к этому не возвращались.
— Это в прошлом.
— Точно?
— Точно. А вообще я хотела узнать, что там с попыткой изнасилования его сестры. Он мне мельком проговорился, но без подробностей.
Майя взяла паузу.
— Я если честно тоже подробностей не знаю. Только то, что в тот день умер ее партнер-тот самый насильник.
— Умер, — похолодела я и села на кровати, в которой уже валялась. – Как так?
— Я не знаю, Лен. Это такая старая история, да и узнавать у Ани я бы не стала. Вряд ли попытка изнасилования лучшим другом -это тема для светской беседы.
— Ну согласна.
— И не лезь к Кириллу.
— Да не лезу я к нему, нужен он мне! Он вообще скучный и старый. В моем окружении полно ребят, с которыми можно отлично провести время.
