Сую в себя второй палец, чувствуя, как струна натягивается. Как возбуждение хлещет через край, только от того, что мы трогаем себя и смотрим друг на друга. А может, не только смотрим. Я достаю пальцы, провожу по складкам вверх-вниз и поднимаю руку, глядя на то, насколько они мокрые.
Это ужасно пошлое зрелище, но сейчас мне не хочется ничего другого, только делать это для себя я. Для него.
— Возьми их в рот.
Новый приказ, и я подношу пальцы к губам, размазав терпкую влагу, и слизываю ее языком. Тут же чувствую твердые губы Кирилла на своих. Он убирает мои руки и теперь сам пьет меня без остатка, жадно лижет мой язык, руками выкручивая соски. Я вскрикиваю от боли, но он тут же прерывает животный порыв, чтобы зализать мою боль. Я шумно дышу, тащусь просто от того, как он втягивает соски в рот по очереди, перекатывает их языком, как вишенки, пока его руки внизу творят волшебство с моей киской. Он отодвигает полоску ткани, просто сводит меня с ума, простыми касаниями, легкими шлепками, и я, не выдерживая, кричу:
— Кирилл, пожалуйста, сделай что-нибудь.
И стоит мне это сказать, как его губы тут же опускаются на живот и ниже, втягивают одну половую губу, тут же другую, а я извиваюсь, как рыба в сетях, но жесткий захват бедер вынуждает меня лишь мотать головой, кричать просто от того, что он умудряется делать губами, языком. Проникать в самое нутро, пить меня без остатка, пока пружина внутри не лопается, и я дергаюсь в порыве оргазма, который обвивает все мое тело стальное веревкой, не давая даже пошевелиться. Кирилл тянет меня к себе, я чувствую, как его огромный конец скользит по влажным половым губам вверх-вниз. Слышу, как он рычит мне в губы, как его потряхивает от желания оказаться во мне прямо сейчас. Не глядя опускаю руки, берусь за ствол двумя руками, кайфуя от того, какой он горячий и твердый, как пульсирует. Поднимаю голову, открываю глаза и заглядываю в его, сейчас очень темные, черные глубины, в которых плещется похоть.
— Кирилл, я люблю тебя, — иначе просто не могу, мне нужно чтобы он знал, мне необходимо чтобы он понимал: для меня это все не просо секс, это нечто высокое, одухотворенное, и ради его удовольствия я готова очень на многое. Вожу руками по его стволу, снова и снова накачивая этот разбухающий насос; глядя, как напрягаются его скулы, как он сжимает зубы; чувствуя, как член начинает толкаться между моих пальцев все чаще. Он нетерпеливо дергает бедрами, а я только усиливаю давление.
— Малыш, я сейчас, — хрипит он, вжимая одну руку в спинку кресла, а другую в мои волосы. Мне больно, но я терплю, пока в меня снизу не стреляет горячая лава, марая грудь, подбородок, губы. Я продолжаю смотреть на Кирилла, на несколько капель, стекающих по виску, и слизываю влагу с губ. — Все равно хочу в тебя.
— А я хочу тебя в себя, — шепчу ему в губы, мягко целую, но он, слово животное, нападает на мои губы, рычит, продолжая легко покачиваться в моих руках, совершенно не слабея. И только усилием воли садиться обратно за руль.
Я хочу заправить грудь в платье, но Кирилл тормозит.
— Что?
— Так оставь. Хочу смотреть.
— Извращенец, — смеюсь я, но делаю, как он просит.
Одеваюсь, только когда приезжаем к подъезду. Пока идем, прижимаюсь к нему и мечтаю. Сегодня мы точно должны заснуть вместе. Я на его плече, как всегда хотела. Он будет обнимать меня и что-нибудь рассказывать. Но стоит нам зайти в квартиру, он сразу уходит гулять с псом, а мне кидает:
