Ложь в двенадцатой степени - страница 17

За примерами не надо ходить далеко: первой проигранной в нечестном бою битвой для юной Мантисс стало ярое противостояние любимице класса. Ту хвалили за успехи учителя, парни пускали слюни, как в дешевых романах, а преданные подруги возносили до статуса идеала. Девушка на самом деле была не промах: прекрасные внешние данные, куча внеклассных занятий, роль миротворца в школьных конфликтах. Хельга спокойно относилась к однокласснице, пока мнение «любимицы», чаще всего основанное лишь на эгоистичных желаниях, вдруг не стало непререкаемым.

Когда в старших классах отличницу назначили ответственной за выбор участников школьного спектакля, она набрала в группу одних подружек и льстецов. На резонный вопрос: «А почему бы не взять Джона? Он лучше смотрится в этой роли, да и опыт участия в спектаклях имеется» – не отвечала, а задавала встречные вопросы, провокационные и приводящие в замешательство. Могла состроить удивленную мордашку и воскликнуть: «Как же ты сам не понимаешь, глупыш? Джон отстает по трем предметам, ему нужно догонять – где тут время на репетиции?» Почему-то после подобных аргументов недовольные согласно кивали, не найдясь что возразить. И не замечали банальной вещи: слова «любимицы» не объясняли, почему Джон не может играть в спектакле. Из-за неуспеваемости, на которую влияет, очевидно, не нехватка времени, а множество других факторов? А самого Джона она при этом спрашивала?

Псевдопричину заглатывали с потрохами, что злило юную Мантисс, а если кто-то и замечал подвох, «любимица» обрывала недоумение снисходительными репликами: «Ты правда не видишь очевидного?» или «Ну, это же так просто понять!». Ощущение собственной глупости, внушаемое ее словами, отбивало охоту спорить дальше.

Но не у Хельги. Она всегда оборачивала нелогичность говорящих против них самих, не уступала и тут. И тогда со стороны любимицы класса зашевелилась сила поддержки, совладать с которой оказалось непосильной задачей. И как она, несмышленая девица, вообще посмела критиковать решения лидера группы? Только осуждать и умеют, бездари, – самим же не нужно отвечать за столь сложный процесс! И разве Мантисс разбирается в постановке так же хорошо, как«любимица»? Вряд ли!

Хельга сорвалась и попросила перевести ее в другую школу, так как общаться с кукарекающими глупцами невыносимо. Эдгар не поддержал дочь и выглядел весьма разочарованным. Заявил, что подобных глупцов везде хватает и бежать в порыве обиды от их туголомной правды – значит проявить трусость.

– Тогда тебе надо убегать сразу в глушь леса, – ворчал профессор Мантисс, потирая болевшие пальцы. – Или смирись, что люди не любят думать – они любят жевать то, что им подают на блюде с сочной клубничкой на самом видном месте. А мнение авторитетов вообще самое вкусное, что они ели в своей жизни. Поэтому запомни: всегда ставь под сомнение любые мнения и проверяй. А если чувствуешь давление со стороны, оставайся при своем, но проверь еще разок для верности. Только не убегай. Никогда.

– Но ведь это означает, что и твои слова я тоже могу подвергнуть сомнению, – хитро щурилась Хельга. – Пусть ты мой отец, авторитет для меня, и профессор, обучающий молодое поколение, ты тоже можешь ошибаться.

– Правильный вывод.

Эдгар давал дочери замечательные советы, многие из которых она взяла на вооружение. Жаль только, что поистине ценные слова он произносил в моменты недовольства поступками ребенка. С его точки зрения, Хельгу тянуло принимать неверные решения. Тогда-то и следовали наставления, которые профессор изо всех сил старался не превращать в тривиальные поучения. Это радовало девушку и одновременно обижало: ведь серьезный разговор с отцом означал, что Эдгар снова злится на нее.