На столе, местами поцарапанном, помимо письменных принадлежностей и стопки бумажек лежало семейство безделушек. Хельга с любопытством обнаружила медную черепашку с монеткой во рту. Фигурка не превышала десяти сантиметров в длину и приманивала, судя по всему, богатство и удачу. По соседству с черепашкой деревянный петух, раскачиваясь, клевал невидимые зерна.
– Камеры стоят на каждом этаже?
– Так точно, кхе. – Тим говорил без хрипотцы, так что Хельга списала периодичные покашливания на привычку. – Когда вы в последний раз заметили перевернутую корзину?
– Вчера вечером.
Пока Тим что-то набирал на клавиатуре, Хельга спросила его о сменах и коллеге. Она разбавляла вопросы ненавязчивым щебетанием о том да о сем, чтобы ее любопытство не казалось настырным. Работник мониторной сто процентов решил, что она просто болтушка, выстреливающая фразы почти бездумно, поэтому отвечал без опаски. В сидячем положении он сильно сутулился, приближая неровный нос к экранам. Фаланги пальцев казались почти квадратными, но ловко вбивали запросы в систему.
– Скажите, в какой комнате стоит мусорная корзина?
– Сектор «А», комната пятнадцать «а».
– Пятнадцать? – Тим оторвался от клавиатуры и взглянул на Хельгу. Покусав нижнюю губу, он качнул головой: – К той комнате у меня нет доступа, кхе.
– Тогда есть к шестнадцатой? Виновник мог проходить через нее…
– Простите, тут я бессилен. Четырнадцатые, пятнадцатые, шестнадцатые и семнадцатые комнаты закрыты для меня.
– Вот как? – демонстративно сконфузилась Мантисс.
Хотя вопрос и впрямь интересный. Она полагала, что камеры стоят во всех кабинетах. Однако зайти в комнаты с четырнадцатой по семнадцатую Хельга не могла, ведь это была закрытая для нее территория. Получается, взглянуть на МС с помощью видеосъемки не получится.
– А я думала, камеры есть в каждой комнате.
– Ну не в каждой, кхе. В уборных нет. А в тех ваших комнатах камеры как раз таки стоят, но подключены к своей собственной мониторной. Она располагается прямо там, на вашем этаже, кхе. Ах, подождите… – Тим хлопнул себя по лбу. – Я забыл, что у вас минус второй этаж. У вас же там разделение на три сектора, то есть… кхе, в каждом секторе своя мониторная комната. Не понимаете? – прочитав недоумение на лице девушки, проговорил Тим. – Ну, у вас там есть сектор «А». В нем есть комнаты четырнадцать – семнадцать с камерами, которые подключены к мониторной сектора «А». Также есть сектора «В» и «С», и у них тоже свои четырнадцатые, пятнадцатые, шестнадцатые и семнадцатые комнаты, соответственно, кхе, свои мониторные.
– То есть… весь этаж просматривается отсюда, кроме тех исключительных комнат? Зачем так делать?
– Не знаю. Говорят, доктора там сами просматриваю отснятое камерами, кхе. Им так удобнее работать, чем все время бегать ко мне. Такие слепые зоны есть на каждом минусовом этаже. – Тим сочувствующе поджал губы. – Вы разве не знали этого?
– Я же новенькая. Меня не успели посвятить в такие подробности.
Как забыли поведать Тиму, что не каждый сотрудник минус второго этажа имеет доступ ко всем помещениям без исключения. Где ему, сосредоточенному на выполнении ограниченного списка обязанностей, быть в курсе тонкостей работы с объектами!
– Вам нужно обратиться к ведущим исследователям на этаже. Они помогут, кхе.
– Боюсь, доктора еще злятся на меня за недавние проколы. Они не станут тратить время в попытках помочь мне оправдать свое светлое имя.
