На явное любопытство со стороны Хельги доктор Вейлес ответил заинтересованным взглядом, а увидев рядом с ней Уильяма Траумериха, расцвел на глазах. Новичков он любил, ведь это его потенциальные слушатели, которые пока не знакомы ни с одной из его замечательных историй.
– Позволь представить главу отдела исследований особенностей СТ-30. – Доктор Траумерих приветствовал Марка, когда тот с разрешения присел за их стол.
– Что это?
– Очень старый и очень сломанный телефон, ничего интересного per se. – Доктор Вейлес уперся локтями в стол. – Гораздо важнее, что я вижу перед собой. Между вами есть что-то общее, прямо как у родственников. Только я знаю, что у Уильяма нет ни детей, ни племянников. Где же я мог встречать эти черты?
– Ты, вероятно, перепутал мои черты с чертами Эдгара Мантисса, – растолковал доктор Траумерих, и у его коллеги брови поползли наверх.
Его мимика была богатой и изменчивой. Эмоции, казалось, отпечатывались даже на квадратном подбородке.
– О, Эдгар. Как бы лучше описать мое отношение к нему? – Марк задумчиво поводил пальцами в воздухе. – О лепреконах я знаю, что они кичатся золотом как наивысшей ценностью, о единорогах – что они скачут по цветочным полям, о русалках – что поют грустные песни. Однако о волшебнике… Я не понимаю, как он взмахом руки решает любую проблему. Когда я увидел Эдгара, подумал: как он похож на волшебника!
Марк заслужил одобрительный хлопок в ладоши от Уильяма за перефразирование Конфуция, а дочь обсуждаемого профессора не удержалась от реплики:
– А какими волшебными вещами вы занимаетесь? Вы не похожи на всех этих серьезных мужчин и женщин со стаканом кофе в руках и отпечатком собственной значимости на лицах.
– Это ты еще ребят с минус четвертого этажа не видела. Вот кто перманентно выглядит так, словно последний раз улыбался года три назад, – рассмеялся доктор Вейлес.
Лениво водя ложкой в чашке с чаем, он постукивал ногой по полу в такт вырывавшейся из колонок музыки.
– Неужели я дожил до дня, когда Мантисс интересуется моей работой? Эдгар считал, что я копаюсь в рухляди.
– А на самом деле?
– Я копаюсь в рухляди! Но это долгая история.
– У нас есть минут десять-пятнадцать. Ведь так, доктор Траумерих?
Хельга добилась кивка провожатого и увеличения симпатии со стороны доктора Вейлеса. Лучший способ завоевать одобрение мастера повествования – дать ему выговориться при первой же встрече. Уильям же неторопливо доедал небольшую порцию овощного салата и сам особо не спешил на рабочее место.
– Вы давно тут работаете?
– Vere1. Чуть ли не с молодости. И как еще не выгнали? Но дай подумать…
Марк, погружаясь в мысли, непроизвольно отводил взгляд вправо, и собеседница взяла это на заметку. Несмотря на схожесть мимических изменений при выражении тех или иных эмоций, люди часто неосознанно выбирают разные точки в пространстве, когда дело касается ухода в глубь памяти. Это представлялось Хельге важным, особенно для распознания лжи.
– Когда я только пришел, занимался какой-то ерундой, которой более опытные умники заниматься не хотели. Принеси-подай-убери-парень. А потом прошлый руководитель отдела позвал меня и сказал: «Отныне Марк, – доктор Вейлес попытался спародировать бас бывшего начальника, – ты будешь помогать мне возиться со сломанным телефоном!» Я сказал ему, что не механик, и готов был подать заявление об уходе. Meo voto2, мыть пробирки – еще куда ни шло, но посвящать жизнь какому-то мусору… Это я про телефон, а не про руководителя. Но все оказалось куда более интригующим, чем я представлял себе.
