Я сжалилась над ней и больше никогда не просила ее приходить в дом. Я теперь всегда езжу к ней.
Соседи пришли ко мне, когда узнали об аварии. Они принесли еду, цветы и одеяла. Я не знаю, почему именно одеяла, но это было очень кстати и по-душевному.
Я вздохнула. Казалось, это эхом разнеслось по всему дому.
Мы с Андреем раньше не общались с соседями. Мы еще были в фазе медового месяца, и нам было не до знакомств… Теперь я пожалела, что не подружилась с некоторыми из них.
«Должна ли я уйти?» — я никого не спрашивала, но внутренне ждала ответа.
Слеза скатилась по моей щеке. Никто не ответил. Я была одна… с воспоминаниями о моем умершем муже.
Я допила бутылку. Вино было единственной вещью, которую любил Андрей. Он пил его умеренно, но любил коллекционировать свои любимые вина и накопил достаточно, чтобы сделать свой винный погреб в подвале. Я спустилась вниз, вытащила еще несколько бутылок, две из них поставила в холодильник, а одну взяла с собой наверх.
Эта бутылка составляла мне компанию до конца ночи.
У меня зазвенело в ухе. Звук был громким, заглушая все остальное. Воздух был горячим, вокруг бегали люди, но на меня опустился туман. Я услышала, как где-то вдалеке лает собака. Кто-то кричал. Были сирены. Я не могла понять, что я видела, но внутренне я знала, что это всё не правильно, этого не должно происходить.
Машина Андрея была перевернута, повсюду стекла. Я двинулась вперед. Я должна была добраться до него.
Я не хотела, чтобы это был он. Не может быть, но все же я подошла ближе. Лай собаки и крики усилились. Я покачала головой. Я не хотела их слышать, но не могла заставить их замолчать. Стук в моем сердце стал громче, конкурируя с криками и сиренами за мое внимание. Я не могла сосредоточиться ни на чем из всего этого хаоса. Я должна была подойти ближе.
Когда я подошла поближе, я опустилась на колени.
Боже… это был Андрей. Слезы текли по моему лицу.
Я пригнулась, чтобы увидеть его. Он посмотрел прямо на меня. Его глаза были такими живыми и ясными, как будто он не чувствовал боли, не попадал в автомобильную аварию. Он прошептал, — Кристин.
— Я здесь, — я протянула свою руку и вложила в его ладонь. Я хотела вытащить его.
— Нет, Кристин.
— Почему нет?
Под рукой было стекло. Я слышала, как куски трещат подо мной, но я не думала об этом. Мне просто нужно было добраться до него, — Андрей, пожалуйста, — я даже не понимала, о чем я его прошу.
— Нет. Ты должна остаться.
— Почему?
Он поднял голову. Что-то торчало из его головы, и я отползла назад, задыхаясь, когда увидела это. Я попытался сказать ему остановиться, не двигаться, но он вытянул голову.
— Андрей, пожалуйста, — я начала рыдать. Слёзы душили меня.
— Почему ты здесь? — спросил он еле слышно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не хочу, чтобы ты была здесь, — его глаза сверкнули, потемнев от гнева, — Я не хочу, чтобы ты была здесь! Убирайся.
— Андрей…
— УБИРАЙСЯ! — взревел он.
Я упала назад, пораженная внезапной переменой. Боль пронзила меня. Пронзающая, жгучая боль. Мои руки были в крови. К ним прилипли осколки стекла. И я поспешила назад, несясь по улице.
Я была на полпути к тротуару, когда услышала его смех. Я остановилась.
Он смеялся.
Мое сердце сжалось в тугой хватке, когда он начал двигаться. Он выполз из машины, подходя ко мне. Его глаза не отпускали меня с места.
Он подошел ко мне и сказал, — Ты потерпела неудачу. Почему ты потерпела неудачу?
