– Рядом с папой! – не задумываясь, ответила девочка.
Обед был праздничным, весёлым. Шутили и смеялись.
После обеда родители Берты предложили ей погулять по городу. Конечно, девочка согласилась и, взяв маму и папу за руки, отправилась на прогулку. Тётя Мэри осталась со своими соседями дома, потому, что хотела заняться ужином и посмотреть свой сериал.
Берте понравился город. Очень большой.
Соня сказала:
– Алекс, давайте зайдём и купим Берте новое пальто! Берта, как ты на это смотришь?
– Давайте! – сразу, улыбаясь, ответил Алекс.
– Давайте! – как обезьянка, повторила за ним Берта.
Ей купили красивое, рыжее, очень весёлое, как солнышко, пальто с золотыми пуговицами. Они сверкали так, что хотелось смотреть на них и смеяться.
Берта смеялась. Ей казалось, что солнца больше, и каждая золотая пуговица – это маленькое солнце.
Девочке очень понравилось новое пальто. Она была своенравной, нельзя было её заставить носить что-то, что ей не нравилось. Такой у Берты был характер.
Когда пальто показали тёте Мэри и её соседям, те одобрили покупку и сказали, что Берте очень идёт это пальто. И пуговицы очень красивые.
Потом соседи ушли к себе домой, тётя Мэри занялась ужином, а родители девочки засобирались в театр.
– Вы уходите? – спросила Берта.
– Детка, мы купили билеты в театр, мы сходим и скоро придём! Ты пока порисуй или раскрашивай свою новую книгу, хорошо?
– Папочка, а я? – Берта посмотрела на отца, – я тоже хочу в театр! Возьмите меня с собой!..
Берта почувствовала, что на её глазах наворачиваются слёзы. Ей так захотелось в театр. С мамой и с папой. Сидеть с ними рядом и смотреть. Но родители не взяли её. Они что-то говорили, говорили, но Берта, как будто, не слышала.
И они ушли.
Девочка уловила смех, когда они выходили из дома тёти Мэри. Они смеялись, оставив дочку у тёти, которую она почти не знала, в чужой квартире, в чужом городе.
Тётя Мэри хлопотала на кухне и, наверное, ей было всё равно, что делает племянница, чем она занимается.
А Берта села на диван и почувствовала себя очень одинокой. Брошенной, забытой… НЕНУЖНОЙ.
Берта не плакала, нет, она сидела на диване, сжав свой маленький ротик, сжав кулачки, поняв одну очень важную вещь – она не нужна.
Вот и всё.
Она почувствовала себя очень одинокой, брошенной. Ей было так одиноко, так грустно, так больно.
Боль была в груди, но плакать Берта не могла. Не потому, что на кухне тётя Мэри хлопотала над ужином, нет, не по этой причине. Берта, может, и рада была плакать, но вот слёз не было. Была боль в груди. Очень сильная.
А слёз не было.
Берта почувствовала себя цветком, который сорвали с клумбы, посмотрели на него и бросили.
И цветок лежал на улице, на дороге, и все проходили мимо, и никто, ни один человек не обращал внимания на этот цветок! Ни один человек!
Да, Берта почувствовала себя таким цветком.
Тётя Мэри готовила ужин. Она так старалась, что забыла о том, что в комнате сидит маленькая девочка. Совсем одна.
Через какое – то время Тётя Мэри вспомнила про Берту, быстро пошла в комнату, чтобы посмотреть, что делает маленькая девочка, почему она затихла.
Тётя Мэри вошла в комнату и увидела Берту. Она сидела на диване.
В обиде сжатый ротик, сухие, без слёз глаза.
А рядом с девочкой на диване лежали красивые золотые пуговицы. Она (где-то нашла ножницы!..) отрезала их от нового рыжего, весёлого, как яркое, беззаботное лето, пальто и складывала дорожкой около себя на диване.
