– Что?
– Все, решено, завтра поедем в яхт–клуб, – шлепнув ладонью по рулю, говорит Макс.
– Завтра? – жалобно блею.
Как мне убежать от них, если они вывезут меня из города? Я мало где была за свою жизнь. Папа редко путешествует, ему командировок хватает. Поэтому я совершенно не ориентируюсь вне нашего города.
Значит, во что бы то ни стало надо совершить побег сегодня.
Сделать вид, что я смирилась с отведённой мне ролью, а потом оставить их с носом.
– Макс, останови возле кафешки, пойду кофе куплю нам и сладкий пирожок для нашей девочки.
Дан оттягивает ткань в районе ширинки. Кажется, его мучает сильнейшая эрекция. Но я точно не виновата в том, что вчера он остался без секса. Хорошо хоть первый брат неплохо потрахался в ванной и не навешивает на меня нелепые обвинения.
Максим паркуется, и мы остаёмся с ним одни в машине.
– Посиди со мной рядом, – постукивает он ладонью по переднему сидению.
– Да мне и здесь хорошо.
– Я сказал: сядь! – рычит угрожающе.
Мамочки… Как же я его боюсь!
Поэтому молча перемещаюсь с заднего сидения на переднее, не вылезая из авто.
Макс кладёт ладонь на моё колено, и пристально смотрит на мои губы. Мне становится не по себе, аж сердце к горлу подскочило.
– Целовалась с кем–то кроме Дана? Только не звезди.
– Нет, – опускаю глаза.
– Заливаешь, – недоверчиво.
– Ты сам сказал не врать.
Макс властно притягивает меня к себе, приподнимает подбородок и впивается в губы. С нажимом и сразу глубоко. Рукой нащупывает мой сосок, трет его пальцами, а потом сжимает.
Да что же это делается, люди добрые?!
К нехватке воздуха примешивается удовольствие, вырывающееся откуда–то из груди. Там, где Максим играет с моей грудью.
– Какие твёрдые и крупные у тебя сосцы, – выдыхает он мне в губы.
– Нас… могут увидеть.
Что бы ещё такого придумать, чтобы он от меня отвалил?
Не то, чтобы мне не приятно с ним целоваться, просто я… Чувствую себя обескураженно, как будто бы, блин, изменяю Дану. Бред какой–то… Вскружили мне голову эти два негодяя, один лучше другого.
– Не боись, на стёклах пленка. Мы всё видим, а нас – нет.
С этими словами пуговица на моих джинсах с треском вылетает из петельки.
Уманский просовывает руку в расстегнутую ширинку, а потом и в трусы.
– Ч–что ты делаешь? – ахаю и сгибаюсь пополам, ощутив прикосновение пальцев там, где меня не касался ни один мужчина.
– Раздвинь ноги шире! – требует тоном, не терпящим возражений.
– Я… Макс, прошу тебя. Это слишком! – отвечаю жалобно и немного развожу бёдра.
Ему хватает, чтобы опуститься двумя пальцами вниз и пощекотать вход.
– Расслабься, Лучик. Получишь удовольствие.
Да как тут расслабиться–то? Я вся на иголках. Не знаю, что он задумал. Но мне очень стыдно и неприятно.
Уманский достаёт руку, но для того, чтобы смочить пальцы слюной.
– Но твой брат… – замечаю робко.
– Не придёт в ближайшее время. В кафе очередь на полчаса.
Уманский выписывает восьмёрки на моей промежности, и я сама того не желая, бесстыдно раздвигаю ноги ещё шире. Позволяю ему продолжать мучение и часто дышу, не узнавая себя.
Мне вдруг остро захотелось, чтобы он надавил посильнее в том чувствительном месте, где сейчас ласкает. И не в коем случае не останавливался.
– Вот так. Какая у тебя щель узкая, – проверяет он кончиком пальца моё сокровенное местечко, и я вскрикиваю.
– Ты чего? Больно? – хмурится парень.
– Нет, я просто…
– Просто перестань напрягаться. Ну же!
