И тут они правы. Это я понимаю, как никто другой. Потому что, не имея своего здоровья, мне хочется вереуть его любой ценой.
Позже, с нами связался Хонор. Судя по его голосу, он только недавно проснулся. Видимо отдыхал после работы
– Хони, как у вас там дела? Всё хорошо? Как мелкие?
– Малышня в садике, старшие свалили гулять. А так в целом, всё хорошо – отчитывается Хонор и продолжает – Бартомиу сегодня опять подрался в школе с новеньким. Что там произошло не знаю, он не рассказывает
– Как обычно – вздыхает Мэд
Бартомиу никогда почти не рассказывал братьям о том, что происходит в его жизни, всегда отмалчивался. Но мне он рассказывал обо всём. И о новеньком, который всех бесил своими выходками и о злой учительнице информатики, которой все было не так.
Он не стеснялся ничего мне говорить. Наверное, потому что знал, что я не выдам и поэтому и рассказывает. Вообще, мне все братья рассказывали всё про свою жизнь. В подробностях.
Я знал, что у Хонора проблемы с администрацией театра, что у Мэджика проблемы с работой. Знал насколько сильно Жан-Батист переживает по поводу того, что папа его не замечает и вообще никогда не обращал внимания на его существование.
Я знал абсолютно всё о своей семье. Был кем-то вроде хранителя тайн. Особенно, мне нравились тайны Барта. Они были не такими скучными, как у остальных и их можно было слушать до бесконечности.
Это были секреты о его школьной жизни. Например о том, почему он избивает новенького. Этот новенький сам по сути дела виноват во всём. Он сразу же после того как пришёл в класс решил, что он здесь король и может командовать всеми. А класс у Барта такой, что с этим мириться не собирались вообще. У них все друг с другом общаются на равных и терпеть человека, который вдруг решил, что ему можно всё они точно не собирались.
И сначала, они старались быть более менее снисходительными, пытались говорить на тему того, что нельзя так, все в классе равны, но это не помогло вообще. Он стал ещё хуже. И тогда они уже перешли к дракам.
Не знаю, как бы я отнёсся к такому человеку. Наверное тоже бы драться полез, если бы не дай бог это чудо в перьях полезло бы на меня.
А вообще, я согласен со своими братьями, которые считают, что нужно всё решать мирным путём. Драки ни к чему хорошему не приводят никогда. От них можно или в тюрьме оказаться или умереть. Не тот не другой вариант не устраивает.
А так, если уж драка неизбежна, то придется драться, чтобы можно было нормально спасти свой зад.
Хонор и Мэджик ещё о чем-то говорили, но я уже не слушал. Просто смотрел в стену, мечтая сейчас оказаться дома и поиграть с Жаном или Бартомиу. Очень хочется их увидеть.
После разговора, Мэджик пошёл меня кормить. Сначала удалился за кипятком, потом разводил эту чудо смесь, пока я наблюдал за ним, за его действиями и дрыгал ногами.
– Проголодался, малец?
– Ааа… ооо – считайте, что это такое «да»
Он отдал мне мою бутылочку и придепживал её, пока я ел. Сейчас меня в основном кормят, усаживая в кресло. Или лёжа, если нет кресла рядом. Раньше, меня часто брали на руки и кормили, но когда мне исполнилось 13, это стало невозможным, поскольку по росту я парень выдающийся – хоть сразу в модельное агентство иди.
Братья у меня конечно тоже по росту не особо маленькие, но всё равно поднимать такую тушу довольно тяжело. Поэтому и придумали другие способы кормления.
После, меня пришёл проведать Виктор Арский. Он осмотрел меня и порадовался тому, что я такой активный. Для нас это хороший знак
