– Ты молодец, Мамаду. Всё, уколов сегодня точно больше не будет. Можешь отдыхать – и Мэджик вышел из комнаты.
Я же просто отвернулся к стене и смотрел в окно. За дверью слышались голоса няни, братьев, Себастьяна. Все они говорили о чем-то своём, иногда смеялись или слегка ругались. А мне нравилось их слушать. Я просто лежал и пытался пошевелить ногами, представляя, как выхожу к ним, а потом они меня обнимают и удивляются тому, как это у меня получилось вот так просто встать и пройтись. Но, это всего лишь мечты. Мечты, которым не суждено было сбыться.
Я отворачиваюсь в сторону игрушек и смотрю на них. Так хочется сейчас поиграть. И словно, читая мои мысли заходит Хонор и приносит моё креслице.
Старший ставит кресло на пол, а потом берет меня на руки и садит туда и двигает игрушки поближе.
Я начал собирать башенку из кубиков, тискать плюшевых мишек, пытался «рассказывать “ им сказки. В общем, хотелось хоть как-то развлечься.
Все эти игрушки, мне подарили на разные праздники. Какие-то на день рождения, какие-то на новый год под ёлку положили, но все эти игрушки мне ужасно дороги. В них были воспоминания о доме, о братьях. Обо всем на свете.
Особенно, я любил огромного плюшевого медведя с кремового цвета шерстью, белыми вставками на лапах и с повязкой на шее, на которой было по-французски написано «avec amour à Mamadou Nuari “ (» с любовью для Мамаду Нуари»).
Мне его как-то подарил папа на день рождения. Мне тогда исполнялось 14 лет. И папа, который никогда обычно на наши праздники не являлся пришёл. Ещё и с подарками, не только для меня, но и для братьев. И даже посидел с нами за праздничным столом. И мне казалось, что теперь он останется с нами навсегда.
Но, на следующий день, он ушёл. И с тех пор больше не появлялся в нашей жизни. И не думаю, что он когда-нибудь появится.
А того медведя, я берегу, как свою жизнь, ведь это единственное напоминание об отце….
Мне нравится рассматривать этого мишутку перед сном, смотреть на эту запись, хоть и читать не умею вообще. Но просто наслаждаться этим подарком мне ужасно нравится.
В комнате открылась дверь, в неё вошёл Бартомиу, а вместе с ним и мальчик лет 4—5. Его звали Терзо. Он был сыном нашего дяди Леона и почему жил с нами не знаю.
Оба сели рядом со мной и стали играть в игрушки. Терзо даже собрал из кубиков более менее устойчивую башню, даже большую похоже на замок. И Бартомиу придумывал различные сюжеты игр, чтобы развлечь меня и мелкого. Ну и чтобы мы посмеялись от души.
Терзо тоже вскоре стал принимать участие в этой игре, а я просто наблюдал за ними, прижимая плюшевого медведя покрепче к себе.
И нам было весело, правда вскоре мне очень сильно захотелось спать и Бартомиу поспешил увести младшего из моей комнаты.
– Пойдём, Терзо, Мамаду хочет спать – Барт взял его на руки и вышел из комнаты. А ко мне зашёл Мэджик и уложил в кровать, перед этим переодев меня. И потом, на всякий случай подключив аппарат ИВЛ, чтобы не дай бог я не задохнулся.
Мне снились сны. Самые настоящие. Такое бывает крайне редко, поэтому это нормально, что меня это так удивляет.
А в этих снах, мы гуляли и играли. При этом, я почти никогда не видел снов, где у меня нормальное здоровье и есть возможность ходить или говорить. Нет, во всех снах я – всё тот же Мамаду Нуари, сидящий в коляске и слушающий комментарии окружающих.
Мне просто снились наши самые счастливые моменты, которые запечатлелись в моей памяти. И спал я надо сказать, как убитый, почти не просыпался.
