Тут бы Милея – в помощь, а его-то еще труднее найти. Кажись, ентого и на Земле нет.
Ох! И натерпелась Даугратинья, пока на след вышла, да, чуть сама и не влипла. Это по-современному, а по-прежнему – все мысли из головы одним махом вымело. Кроме одной.
Нос – к носу, стало быть, и столкнулись. С мужиком тем. Бомжами ныне таких кличут. Ну, бомж – не бомж, – вечерело уже, – с ходу и не разберешь, – но испугались оба. Этот доходяга – как отпрыгнет в сторону, да как заорет, и… рысью между изгородей, – только борщевик на фоне закатного неба трепещется.
А второй ….
Вот, его-то Даугратинья одним взглядом признала: явление народу, – не Христа, конечно, – Абсола, но и это тоже явление.
Стало быть, первый-то не так просто в бегство ударился. Если Фэрростт его узнал, то ей сам Бог велел.
А она могла бы и не узнать, – только бомж в д, Авуре и остался.
Долго она провожала взглядом беглецов, да кулечки свои вслепую перебирала.
*
– Чего ты этой старой перечницы так испугался? – Абсол догнал д, Авура уже у леса.
– А ты ее, как будто, не узнал?
– Ее? С какой стати? – Немного смешался Абсол, и на окраину города уже опасливо оглянулся.
– Даугратинья это. – Еле слышно прошептал д, Авур.
– Даугратинья? Никогда не слышал о такой.
– Ты, да не слышал? Чудно это! – Но удивление тут же в другое переросло. – Сколько же тебя взаперти держали? – И уже спокойнее добавил. – А колдунью Мауриту помнишь?
Еще бы ему да Мауриту не помнить? Такое не забывается. Большой любви меж ними не было, но чувства были такие, что «искры сыпались». И д, Авур …. А это даже д, Авур не должен знать. Он и стал результатом тех «искр».
Пропала Маурита, но сына смогла сохранить, и к Абсолу окольными путями переправить.
– А Маурита здесь причем? – Неохотно гася воспоминания, удивился Абсол.
– Ну, отец! – Криво и колко усмехнулся д, Авур. – Тебе ли не знать, как Вечность устроена?
– Знаю я, знаю. – Абсол снова пропустил мимо ушей колкость сына. – Не почувствовал я в этой женщине Силы Мауриты.
– Потому и не почувствовал, что Даугратинья намного Сильнее Мауриты. Я побаивался ее, еще когда она мне служила, а уж когда против меня пошла, …. – И д, Авур кулаком по стволу березы в сердцах ударил.
– Говоришь, она тебе служила? – И Абсол поневоле подумал: «Не лишку ли совпадений намечается?».
– Служила. Замком моим управляла.
– И что потом?
– А потом объявился Лучник, – и все наперекосяк пошло. Есть предположения, что Са Тал – сын Мауриты, но я не смог ни подтвердить это, ни опровергнуть.
Абсол, конечно, заметил, но уточнять не стал, что д, Авур почему-то сначала одно имя назвал, потом другое, – иная думка его мучила: «Сказать, или не сказать? Сказать, или не сказать?».
– Слушай, сын. Надеюсь, ты понимаешь, что это – не для всех ушей. У Мауриты только один сын. Это – ты.
«Значит, та дикарка и есть настоящая мать Са Тала?», – д, Авур тоже «не услышал» отца.
– Почему Лучник перетянул Мауриту на свою сторону?
– Даугратинью. – Поправил д, Авур, и, наконец, услышал. – Получается, она – моя связанная мать?
– Дошло, наконец? Почему ты заключил с Лучником Договор?
Оторопь д, Авура – наверное, самая легкая реакция на вопрос? «Не заключал я с Лучником Договор. Никогда». Это возражение ничего не значило. Поскольку оно первое и не своевременное. Поскольку ….
Поскольку Кронос не мог быть стороной Договора. Поскольку ….
Сколько еще раз оторопь станет объяснимым состоянием?
