Вернулись назад, – и город оказался на том же самом месте.
– Что это такое, Ривар?
– Впервые такое встречаю. Попробую подобраться к городу по-над лесом.
А Грецербер не успел принять решение.
Едва рейдер оказался над лесом, в борт ударили десятки молний, – и полностью обесточенный рейдер почему-то полого скатился далеко за окраину леса.
– Что дальше? – Сказать, что Грецербер испугался – ничего не сказать, но Ривар был невозмутим:
– Сейчас постараемся исправить, но больше ни в город, и в лес я не полечу.
– Пешком, кажется, не слишком далеко. – Но стоило взглянуть на Ректайла, и решимость Грецербера тут же угасла. Еще бы. Ректайл безжизненно распластался на полу. – Он мертв?
– Молния в него не ударила, но прошла рядом с ним. На Венере в подобном случае с ним ничего не случилось.
Так и вышло, – Ректайл отделался испугом, но для Грецербера этот случай стал грозным предупреждением.
– Ты не вспомнил?
– Там гора еще блестела.
Блестящую гору они легко нашли, но в гору и уперлись. Если здесь и жили когда-то джинджи, то съехали они. Возможно, в тот город, возможно, в лес.
– Или под другой горой живут. – Ректайл уже окончательно оправился от удара молнии, и начал проявлять активность.
Вполне логично, да и Ривар не добавил уверенности:
– Этому лесу на вид не менее ста лет, а мы на Марс летали лет тридцать назад. Но гора блестела так же ярко.
– А по форме?
– И по форме гора похожа.
– А это, точно, Марс? – Грецербер не хотел обидеть опытного капитана, но и сомнения все множатся.
– Обижаешь, Грецербер. Признаюсь, на Марсе все решал д, Авур, но в космосе он никогда не вмешивался.
– Все-все! Сдаюсь. Но как нам найти джинджи? – Грецербер даже неподдельно смутился.
– Придется вернуться к лесу. Я все больше уверен, что видел там движение. – Уверенно проговорил Ривар, и вернулся за пульт.
– А если опять? – Грецербер даже не пытался скрыть свой страх.
– Я надеюсь, если не появимся над лесом, этого не случится.
– Ты уверен?
– Я надеюсь.
Надежда – надеждой, но снизу лес казался еще одной горой. Сине-зеленой. И неприступной.
И не только казался. Ректайлу нечего и надеяться, протиснуться сквозь узкие щели.
Но Грецербер рискнул.
Сколько времени он зачарованно смотрел, как между стеной и пальцами руки тянутся извилистые разряды? Чудо. Было очень приятно ощущать, как тело наливается растраченной в полете силой. И никаких батарей. И ….
Грецербер легонько коснулся точки, откуда выходил разряд. Только одной точки. Только слегка. Только на мгновение.
И этого мгновения хватило, чтобы «побывать на Венере». Внизу, где правят души грешников. Всего одно мгновение – и половины левой руки, как не бывало, а его, – всего, но без половины руки, – отбросило под рейдер.
Грецербер знал, что бывает боль. Теоретически. Сегодня ее узнал в полной мере. Или еще не в полной?
Грецербер не мог подняться в рейдер, ему не могли помочь это сделать, поскольку любое прикосновение к нему сопровождалось хлестким разрядом.
Небольшое облегчение пришло, когда с неба полилась вода. Поначалу тело Грецербера трещало, фыркало, сыпало разрядами, его изводили судороги …, но постепенно отступала боль, и, когда вода ушла в сторону гор, боль осталась только в остатке руки.
Таким его и нашли… джинджи.
– А почему Лабиринт не трогает нас? И Лучника – тоже? – Этот джинджи и несколько других совсем не были похожи на Главного джинджи. И на тех, что вырезаны на золотой пластинке, но это, все равно, был джинджи.
