На следующее утро, 5 февраля, герцог де Инфантадо решил сделать побудку новобрачным с помощью громкого пушечного салюта и концерта военной музыки в просторном дворе дворца. Как только позволил этикет, хозяин в сопровождении ближайших родственников вошёл в королевские покои. Причём впереди него дворяне несли поднос, на котором были выставлены драгоценные украшения, веера и перчатки – подарки для короля и королевы. Вдобавок, от имени герцога главным дамам и кавалерам двора Елизаветы были розданы перья и зеркала в рамах из кованой стали. Такая демонстрация роскоши перед французами одним из его подданных чрезвычайно польстила гордости Филиппа II. Кроме того, он был очень доволен своей женитьбой и с теплотой высказался принцу де Ла Рош-сюр-Йон и другим послам о красоте и умственных способностях своей юной супруги. Несомненно, Филипп сделал всё, что было в его силах, чтобы примирить Елизавету с её новым домом и страной, и он, по-видимому, был полон решимости доказать ей, что нежные слова, которые он расточал ей в письмах, были искренними. Её изящные и почтительные манеры пришлись по душе властному Филиппу, также, как и достойное поведение Елизаветы по отношению к членам его двора. Доброта, которую проявил к ней при встрече король, тем не менее, не совсем рассеяла страх Елизаветы, но в целом она, кажется, была сильно тронута оказанным ей сердечным приёмом в Испании.
По приказу Екатерины Медичи принц де Ла Рош-сюр-Йон, его сестра Сюзанна де Бурбон и другие послы, за исключением барона де Лансака, уехали из Гвадалахары на следующий день после королевской свадьбы. Елизавета нашла время написать Франциску II письмо, в котором просила брата вознаградить принца за услуги, оказанные ей. Хотя она и поддерживала партию Гизов, но сожалела о том, что дом Бурбонов был отстранён от власти. Однако, доехав до Мадрида, принц де Ла Рош-сюр-Йон встретился с посланником короля Франции, вручившим ему регалии ордена Святого Михаила для награждения Филиппа II. Поэтому принц остался в Мадриде, где испанскому двору предстояло остановиться по дороге в Толедо, в то время как Сюзанна де Бурбон и её спутники продолжили свой путь во Францию. Тем временем герцог Инфантадо продолжал развлекать новобрачных турнирами, банкетами, балами и охотой в бескрайних лесах, окружавших его владения. Причём все расходы на празднества хозяин Гвадалахары взял на себя, отказавшись принять из королевской казны хоть одно мараведи. Однако Филипп нашёл всё-таки способ вознаградить его, приказав зачислить в свиту королевы невестку и внучку герцога. Кроме того, католический король назначил её фрейлиной художницу Софонисбу Ангиссолу, которую выписал из Италии, когда узнал об увлечении своей невесты живописью. Внимание супруга доставило Елизавете особое удовольствие.
10 февраля новобрачные покинули Гвадалахару и направились в Толедо, который тогда считался столицей Испании. Когда королевская чета прибыла в Алькала-де-Энарес, Филипп отправил курьера обратно в Гвадалахару, чтобы узнать о здоровье герцога Инфантадо:
– Мы выражаем Вам самую сердечную благодарность, сеньор, за хорошие и верные услуги, оказанные Вами в последнее время, в подражание Вашим благородным предкам.
В Мадриде состоялась церемония посвящения Филиппа в рыцари ордена Святого Михаила во время краткого пребывания там двора. В дополнение к золотым знакам отличия ордена король Франции подарил своему «доброму брату» несколько мантий. Однако комплект одежды оказался неполным и перед прибытием Филиппа II в Мадрид принц де ла Рош сюр Йон поспешно написал французскому послу, епископу Лиможа:
