Лучшее Имя Бога. Свами Ванкханди Махарадж: интервью, сатсанги, указатели, притчи - страница 22

«В холод листья сжигай. Собирай их и на костре сжигай. Я много жег костров. Много прожил у корней деревьев. – Тихо говорит Ванкханди Махарадж, большой палкой поправляя тлеющую гору листьев, собранных по всей территории ашрама и принесенных на задний двор, где их либо сжигают, либо так и оставляют лежать до какого-то особенного времени, подходящего для сожжения. Время это определяет сам Махарадж, руководствуясь то ли неким внутренним интуитивным чутьем, то ли какими-то ему одному ве́домыми приметами, связанными с природно-климатическими циклами. В его ашраме вообще многое подчинено такого рода порядкам, согласованным с природой, но зачастую совсем непонятным вновь прибывшим. Махарадж улыбается, словно что-то приятное или забавное пронеслось в его памяти. – Отшельники-наги („нага-баба“16) сюда часто приходят, они ничем не укрываются, даже когда холодно, как сейчас. Никакое покрывало им не нужно». Махарадж начинает рассказывать собравшимся вокруг костра небольшую историю из своей жизни.

В ашраме. Сентябрь 2024 г.

Ванкханди Махарадж: Я три месяца провел в Тихарской тюрьме. Люди из Вишва Хинду Паришад (Всемирного Конгресса Индуистов, ВКИ) раз в неделю присылали помощь. У меня всегда имелась бутылка молока. Заключенным садху передавали чай и все необходимое для костра дхуни17. У меня накапливалось от двух до четырех килограмм дров. Люди из ВКИ вообще очень много помогали.

Я говорю о времени, когда в Индии шли мощные протесты и демонстрации против убоя коров.

К нам в тюрьму в знак поддержки привозили целыми грузовиками ветки дерева семал для огня дхуни. Важно было отделять древесину от коры этого дерева. Все участники движения, сидевшие в тюрьме, поддерживали горящими костры дхуни. Я бросал в костер кору дерева, и моя дхуни прекрасно горела, у остальных костер никак не разжигался. Все удивлялись. Но я знал секрет, что у дерева семал горит только кора, а древесная сердцевина не горит. Я, помню, делился со всеми этой корой. Так просидел я три месяца – ноябрь, декабрь, январь. В феврале нас всех оправдали и освободили указом Верховного суда. Все были объявлены невиновными.

Освобожденные участники движения возмущались, предъявляли претензии правительству как невинно осужденные, требуя возместить огромные убытки. Некоторые требовали возместить по сто и даже двести тысяч рупий. Я никаких претензий не предъявлял. Какая мне разница, где есть хлеб насущный, – внутри за решеткой или снаружи. Собственности никакой у меня все равно не было. Какие там убытки! Я вышел из тюрмы и отправился в Харидвар…

В разгар протестных движений в защиту коров (Горакша) отшельники-садху прошли шествием и заполонили площадь от Красной Крепости до здания парламента. Все кричали лозунги: «Свою жизнь отдадим, но коров защитим! Страна и дхарма наша, корова – мать наша». Тут были лидеры традиции Шанкарачарьи, мусульманские лидеры, джайны и очень много представителей других направлений.

Вопрос: Что, и мусульмане требовали защиты коров?

Махарадж: Да, они тоже внесли свою лепту. Но больше всех выступали отшельники-наги.

Толпа демонстрантов села напротив здания парламента, заняли огромную площадь. Был с нами и Свами Рамешварананд. Пришли министры от партии «Конгресс». Индира Ганди обращалась с речью.

Люди не уходили. Начальник полиции отдал приказ стрелять, но поначалу полицейские отказывались выполнять этот приказ и даже угрожали бросить оружие и уйти, если их будут принуждать стрелять в отшельников. Это было реально мощное движение.