Лучшее предложение - страница 9

Да, плохи дела. Никогда ещё так остро он не ощущал, что находится в шаге от черты, разделяющей здоровую повседневность и манящее зазеркалье помраченного ума с кружащимися, расплывчатыми, мечущимися, как блики по стеклу, мыслями. И вот уже крупица за крупицей душу заполняет небытие…

«Стоп! Так дело не пойдет! Завтра же напишу заявление на отпуск и… наверное, всё-таки стоит попробовать сходить к тому психологу», – подумал он и, ухватившись за спасительную соломинку, пустил мысли в безопасное и успокаивающее русло. Хотя не больно-то он доверяет всем этим психологам, психотерапевтам, психоаналитикам. Совсем не доверяет! Но любопытства ради, почему бы не сходить? Так, развеяться… Ведь Крайнов рекомендовал специалиста, к которому и сам частенько обращался. А заодно лишний раз будет возможность высказаться, всё равно ни о чем другом сейчас не получается ни думать, ни говорить. И может, даже удастся стряхнуть с себя это ядовитое оцепенение, парализующее волю и чувства.

«Сегодня же позвоню Крайнову и узнаю его телефон», – решил Витя и, пошатываясь, двинулся с моста обратно в сторону бульвара.

В это время Мари сидела в небольшом ресторанчике у Арбатских Ворот и за чашкой кофе листала новенький каталог юбилейной выставки Кристис, торжественное открытие которой должно было состояться уже на следующей неделе. Мари помогала в её организации, и все последние дни проходили в дикой суете. Написание пресс-релиза, искусствоведческих статей и подготовка презентации для гостей были только частью её задач, самой приятной, надо сказать. Параллельно с этим необходимо было решать массу других рутинных вопросов, что отнимало уйму времени и сил.

Несмотря на кипучую деятельность, после обеда она всё же смогла выкроить полчаса для встречи со своим мужем. Они не виделись почти месяц, и встреча оставила горькое послевкусие. В мыслях вставало Витино бледное лицо. Черты его за время разлуки заметно обострились: осунувшиеся щеки подчеркивали резкие контуры скул, серо-голубые глаза, когда-то исполненные любовью, теперь казались выцветшими – она чувствовала в них душевное терзание и боль, которую ему причинила.

Хотя Витя старался держаться бодро, пробовал даже шутить. Он всё такой же отчаянный романтик, а вот ей уже никогда не стать прежней.

Месяц назад, оставляя послание, она думала, что расставание пойдет во благо, что это просто горькое лекарство. Но, оказалось, то было сродни хирургической операции. Ей словно вырезали целый кусок души. В какой-то момент внутри будто что-то щелкнуло, и произошел метафизический перелом: она обнаружила, что её эмоции вытесняются в сферу художественного. Люди со своими мелкими мыслями и ощущениями стали удивительно напоминать ей живописные холсты. Она глядела на их матовые лица и видела ожившие картины. Иногда даже достраивала в воображении раму. Поначалу это забавляло её, но потом стало тошно.

Кто она теперь? Потерявший душу искусствовед? Или актриса, играющая последнюю роль в драме жизни, которая обнажилась перед ней в самых уродливых и гротескных формах? Драма была повсюду. Развязка предопределена. Остался ли хоть малейший шанс сохранить свое «я»? Бросить играть роль, предначертанную ей судьбой?