В комнате появляется Андрей, одетый в джинсы и футболку. Без моего телефона, кстати:
– Я тут подумал, надо исправить вчерашнее недоразумение.
– А? – отрываю взгляд от расчёски, что он снова на меня, как кот голодный смотрит?
– Хочу понять, как это твой идиот тебя променял.
– В каком смысле? – я правда не понимаю или просто не хочу себе признаться, что паренёк явно меня хочет?
– В прямом, – нависает надо мной Андрей и тянется поцеловать.
Мои глаза тут же становятся огромными:
– Не-не-не, – отклоняюсь. – Ты что, я ж старая для тебя.
– Это только в твоей голове, – кладёт руки по бокам от меня, опираясь на кровать.
Чувствую, зажали меня в тиски. Стартую с места и предпринимаю попытку выползти из-под этого монолита:
– Ты ещё молод и не знаешь, что творишь. Не стоит портить себе карму там. Короче, вообще видеть меня без одежды и всё такое, – отползаю спиной вперёд на другой конец кровати.
– Я уже всё видел, – Андрей хватает меня за бёдра и тянет к себе, а его футболка на мне хоть и длинная, но предательски задирается.
– Так нельзя, – перехватываю подол и снова ползу назад. – Я, тётя взрослая, буду себя потом виноватой чувствовать, что совращаю юных парней.
Андрей смеётся, но не отступает. Зажимает под собой, а я замираю и даже не дышу. Щёки горят, глаза сейчас выпадут, вцепилась в низ футболки, что прикрывает моё тело, и тут ловлю себя на мысли: соски торчат, а трусики намокли.
«Оу… тётя Рената, какая вы плохая девочка… – думаю про себя. – Нельзя так. Он же ещё пацан».
А телу-то не прикажешь. Андрей только навис надо мной, а я уже вся горю, что же будет, если он поцеловать вздумает?
А это мы сейчас и узнаем…
Облизывается, тянется да ухмыляется. Падаю на кровать, типа отстранилась, больше всё равно некуда. И тут влажные губы обхватывают мои дрожащие.
Смотрю испуганно. А сама рот приоткрываю, запуская язык Андрея. Он скользит между моих губ, доставляя кратковременное удовольствие. Ибо уже через секунду пытаюсь снова выпутаться с ошалелым взглядом.
Вскакиваю с кровати.
– Ты боишься меня? – хмыкает молодой человек.
Выставляю указательный палец и глубоко вдыхаю, сжимаю кулак и открываю рот, но сказать ничего не могу. Снова показываю указательный палец. Будто малыша хочу отругать за то, что взял чужое, но не решаюсь.
А он стягивает свою футболку. Вот сволочь…
Мозг предательски подталкивает к Андрею, но я сопротивляюсь, а рука парня уже тянется ко мне. Э-эй…
Не надо.
Чувствую лёгкое прикосновение к своей коже. А потом его загребущие руки тянут обратно на кровать.
– Не ломайся, – смеётся Андрей, а я и сопротивляться-то не могу, так, попытки спора с собой предпринимаю, но мыслительная деятельность закончилась.
Что я сказать хотела? Что-то жарко в спальне стало. Или это только мне?
– Тебе, кстати, идёт моя футболка, – ухмыляется, а пальцы его уже под ней шарят.
Хватаю себя за грудь, не давая Андрею подняться выше.
– Нельзя, – заявляю, а у самой ноги подкашиваются, когда он решает переместить руки на мои ягодицы. – А… остановись, это неправильно, – что ж я делаю?
Нет, чтобы отдаться и кайфовать, загоняюсь, как это смотреться будет. Капец какой-то.
– Обоснуй своё мнение, – улыбается Андрей, а я прям себя слышу, так я всегда на лекциях говорю.
Отгоняю жуткую мысль, что он мог быть моим студентом, и пытаюсь собраться с силами. А сделать это сложно, когда чужие руки шарят у тебя под одеждой.
