Лучшие произведения. Блок 3—4 - страница 4

– Что? Нет! Меня не назначали за завод! Меня распределили в парфюмерный магазинчик в Старом городе!

– Что за чушь? Ты же уже взрослая девушка и должна знать, что там ничего нет. Там сгоревшие старые постройки.

– Нет! Там есть дома, которые не сгорели и один из них – это магазин парфюмерии! Мой руководитель Роза!

– В твоих личных вещах нашли вот это – Ивана достала фотографию, которую мне вручили в университете, чтобы я смогла найти этот магазин. – Что ты можешь сказать про это?

– Мне дали её в университете! Когда распределяли на практику!

– Нет, Надя. Такого не было. Ты всё это сама себе придумала! Роза, женщина, про которую ты говоришь, она родилась 173 года назад и была последним человеком, которому не стали делать операцию ввиду возраста. На момент принятия правительственного решения о резиновом клапане, ей было уже 85 лет. Она прожила до 115 лет. И действительно жила в Старом городе, но она уже мертва более 50 лет. Ты не могла проходить у неё практику.

– Нет! Нет! Я научилась у неё делать по-настоящему важные вещи!

– Ты не могла ничему у неё научиться. Ты всё сама это придумала. Понимаешь, что ты сотворила?

– Роза помогла создать мне уникальную парфюмерную композицию. Я поняла в чём ключ. Я смогу всех спасти. Дайте мне возможность заявить о себе миру.

– Значит, ты понимаешь, что создала сильнейший наркотик?

– Нет, это не наркотик! Он возвращает людей к жизни! – мой голос стал надрывным, из глаз лились слезы. Так не может быть, они хотят сломить меня, объявить сумасшедшей, террористкой, революционером!

– Это наркотик замедленного действия. Он проникает в организм, как вирус, нарушая цепи в сознании. У одурманенного человека есть 2 часа, чтобы предпринять какие-либо действия. Твои родители сразу же доложили в СБ о произошедшем, и наши высококвалифицированные специалисты моментально начали разрабатывать антидот. Потому что химический анализ твоего наркотика показал, что он вызывает моментальное привыкание, пока окончательно не разрушит все связи в сознании человека. Твои профессора также сейчас находятся на медицинском восстановлении.

– Нет! Нет! Это всё неправда! Я никогда не хотела никому навредить! Я всего лишь научилась делать духи!

– Если ты признаешься в своих революционных намерениях, найти таких же сумасбродных как и ты… Если признаешься, что хотела создать объединённую террористическую группировку с целью свержения существующего мироустройства… то тебе облегчат наказание.

Во мне снова стали бороться две мои сущности. Всё моё нутро затопила грусть и пустота. Я не знала, чему верить и кто был прав. Может я и правда обыкновенная сумасшедшая, которая придумала страшное зелье? Или это всё заговор?

– Что меня ждет?

– Если ты признаешься, то мы сделаем тебе операцию по замене сердца, обезопасим тебя и общество от тебя. Пол года в колонии и далее, ты устраиваешься на производство по профилю без права создании семьи. Если ты не признаешься, тебя ждёт смертный приговор.

Смерть не изменит ничего. А если я буду жить, то всегда будет шанс всё изменить. Я верю, что смогу сохранить своё внутренний огонь, что даже резиновый клапан не сможет заглушить мои чувства несправедливости…

– Да, я сознаюсь. Сознаюсь в своих революционных намерениях. В желании создать террористическую группировку, с целью свержения существующего мироустройства. – я говорила всё это и не верила, что эти слова слетают с моих уст. Я плакала солью, моё сердце было пусто, но я хотела жить дальше, чтобы иметь шанс, хоть один единственный шанс всё изменить. Не может быть всё так плохо. Не может разом всё так измениться. – Я сознаюсь, что подделала документы по практике, что пропадала в Старом городе и сама изобрела рецепт наркотика. – Всё слезы разом высохли. Я вспомнила, как читала статью про Розу Деспурсию – единственного человека, которого за последние 80 лет не прооперировали. Статья была в университетском архиве, там же была и фотография. Передо мной словно опустился занавес.