Наш герой уже хотел бежать, чтобы помочь девушке подняться, но вспомнил, что по этикету этого времени не может этого сделать вперед господина. Он вопрошающе посмотрел на барчука.
— Авдий, помоги девушке подняться, – резко произнес князь, а сам направился к наглецу, который уже сидел в седле. Он тактично попросил кавалериста спешиться. – Господин подпрапорщик, извольте извиниться перед девушкой за свое хамство.
Подвыпивший унтер-офицер спешился и некоторое время с удивлением глядел на молодого князя, никак не веря, что этот мальчишка может так смело разговаривать с военными людьми, затем наклонился своим лицом к его лицу, обдав винным запахом:
— Мальчик, ты в своем уме? Чтобы доблестный унтер-офицер извинялся перед какой-то деревенской доходягой? Пусть сначала ходить научится!
Князь посмотрел в сторону упавшей девушки и убедился, что Авдий уже поднял ее, после чего вынул из-за ремня перчатки, ударил ими подпрапорщика по лицу:
— Вы негодяй, сударь, – в сердцах выпалил он.
Унтер сначала закрыл глаза, соображая, как ему быть, затем открыл их и, нагло ухмыльнувшись, произнес с деланой улыбкой:
— А вот этого, мальчик, я тебе никогда не прощу. Когда я смогу получить свое удовлетворение?
— Вы требуете сатисфакции? – лицо князя стало мертвенно-бледным. – Я готов ее вам предоставить здесь и сейчас.
— Прекрасно! – наглец развел руками, снял шляпу и сюртук с камзолом, оставшись в одной рубахе. Вытянув шпагу из ножен, он показал ее барчуку. – Ты это оружие хоть в руках-то держал?
Молодой князь, сильно распалившись, громко крикнул, повернувшись к своему обозу:
— Степаныч, быстро принеси мне мою шпагу.
Авдий видел, как слуга засуетился. Предчувствуя развязку такой неожиданной дуэли, подойдя со шпагой к кавалеристам, он стал просить их остановиться:
— Господа военные, прошу вас, уймитесь, ведь перед вами молодой князь Голицын, сын генерал-адмирала Михаила Михайловича. Это так просто вам с рук не сойдет, бог с вами.
— А ты, старый дурак, не видишь, что ли, никто твоего барина из-за угла убивать не собирается! Я его заколю по всем правилам, в честном поединке, – подпрапорщик несколько раз рассек воздух, проверяя оружие.
— Петр Михайлович, зачем вы с пьяными унтерами связались, извинитесь и поедем с миром, – Степаныч молил взглядом своего господина. – Что мне прикажете вашим родителям говорить, если сейчас вас убьют?
— Что скажешь? Скажи, что их сын погиб, защищая честь невинной девушки. Уверен, они будут гордиться мной, – молодой барин посмотрел в сторону Авдия, который уже поднял девушку с земли, и они вместе подошли к нему.
— Барин, – тихим голосом произнесла девушка.
По ее глазам было видно, что ей еще очень плохо, к тому же она почему-то очень тяжело дышала.
— Не нужно драться из-за меня, очень вас прошу!
Во взгляде князя появилось сомнение, было видно, что он немного отошел и готов к примирению, но пьяный подпрапорщик униматься никак не хотел и еще раз взмахнул шпагой, предлагая противнику начать сатисфакцию.
— Да что же это такое! – взмолился Степаныч. – Ведь сейчас убьет нашего барина окаянный.
Он умоляющим взглядом посмотрел на Авдия, словно чувствуя, что именно он в этой ситуации может помочь отвести беду. Степаныч подошел к молодому человеку очень близко и прошептал на ухо:
— Барин-то и шпагу держать в руке не может как следует, ему ведь всего семнадцать годков. Помоги, родной, если можешь.
