Мы находились не много выше среднего течения реки Горин. Широкая долина, около полутора километров, пролегла от одних сопок до других. Глядя на реку, не верилось, что эта не большая полоска воды, шириной не больше сорока метров, затерявшаяся в тальниковых островах, может в половодье заполнять всё пространство между сопками и, сметая всё на своём пути, с бешеной скоростью нестись к Амуру. Такое бывает редко, но оставленные заломы из огромных елей и ильмов, оголенные камни, заросшие тальником, ещё долго будут напоминать об этом суровом, вспыльчивом нраве горной реки.
Не много ниже от нас протока расширялась, образуя не глубокие заводи и мелкие перекаты. То и дело мы слышали всплески со стороны этих перекатов, это кета отметавшая икру, но ещё живая, тратит последние силы, оставшиеся от выполнения своей миссии и покорно ждущая конца своего жизненного цикла. Берега икромёта были завалены уже мёртвой, гниющей рыбой. На каждом шагу можно встретить следы пиршества медведей, которые рыбой набирают необходимый запас жира на зиму.
Стало совсем темно. Во время ужина, кроме журчания воды, мы услыхали сильные всплески и стук камней. Не включая фонари, мы вылезли из своего жилища. Восходящая полная луна освещала протоку. На перекате стоял крупный медведь. Поднимаясь на задние лапы, он падал вперёд и глушил передними лапами кету, которая старалась по мелководью проскочить перекат. Задавив очередную рыбину, он брал её зубами и выносил на берег. Поймав штук пять он улёгся на живот и удерживая лапами кету приступил к ужину. Съев весь свой улов, он подошёл к воде и долго пил. Напившись, развернулся и медленно, вразвалочку пошёл в сторону сопки, не обращая внимания на дым от костра и наше присутствие. Мы, молча, стояли и наблюдали всю эту картину, сжимая в руке двустволку, заряженную двумя пулевыми патронами. После того, как медведь скрылся в зарослях, подбросили в костёр дрова, накрыли пойманную рыбу клеёнкой, чтобы меньше привлекала запахом не нужных нам хищников. Застегнули свои ватные костюмы на все пуговицы и завалились спать поверх спальных мешков. Ружьё положили между собой, на всякий случай. Долго не могли уснуть, обсуждая поведение медведя. Постепенно усталость за день, взяла своё, и мы уснули. Только глаза закрылись, как во сне появился, прыгающий по волнам, поплавок. Он резко уходил под воду поперёк течения, и после подсечки взлетал вверх с серебристым хариусом. Несмотря на сон, рыбалка продолжалась, сопровождаемая довольным храпом. Ночью пошёл снег. Крупными хлопьями он ложился на остывшую землю, придавая сказочную красоту дикой природе.
Проснувшись утром, мы увидели, как всё изменилось до неузнаваемости, прикрытое белым покрывалом. Напротив нашей стоянки, где протока отделялась от основного русла, был не большой залом, возле которого образовалась глубокая яма. Я зашёл в воду по колено, чуть выше этой ямы, вкручиваясь в каменистое дно, начал мутить. Прозрачная вода в яме затуманилась, и через пару пустых забросов начался клёв. Вскоре ко мне присоединился мой друг, и мы вместе, по очереди, стали вытаскивать на косу, волоком одного ленка за другим. Ловились только ленки, хариуса не было, поэтому мы решили в этот день сильно не напрягаться, а ловить на одном месте не отходя от нашей стоянки. К вечеру заполнили рыбой, до верха, трёхведёрный короб. Вот и ещё один день пролетел, как одно мгновенье. На ночь мы устроились, как и в прошлую ночь, поверх спальников в ватниках, положив ружьё рядом. Под треск разгорающегося костра мы быстро заснули.
