– Да легко. За всю карьеру полицейского ты ни разу не приезжал на убийство так, чтобы у трупа ещё кровь не запеклась. А приехали вы так оперативно потому, что в полицию позвонила женщина и взволнованным голосом сказала, что живёт в том самом доме в… – я прикидываю, – во второй квартире. И только что слышала, что в квартире наверху был страшный шум борьбы и упало что-то тяжёлое. Потом, когда вы стали её опрашивать, она сказала, что в полицию не звонила. Всё угадал?
– Почти. Звонил мужчина. Но ведь ты понимаешь, что это слабый аргумент. Люди зачастую не хотят связываться с полицией, чтобы не иметь лишних хлопот. Он мог позвонить нам, а потом от всего откреститься.
Я смотрю на него, соображая. Он несколько раз притаскивал меня в этот участок по подозрению в проникновении в чужие квартиры, офисы, похищении данных с компьютеров и ещё во многом другом, что иной раз приходится делать частному сыщику в интересах клиента, но ни разу не смог ничего доказать: работал я чисто и следов не оставлял. Отношения между нами сложились неприязненные, но, тем не менее, у меня было впечатление, что человек он порядочный. А теперь на это все мои надежды.
– Слушай, лейтенант, – говорю я, – ты можешь мне ответить на один вопрос? Я понимаю, что у тебя на руках практически раскрытое убийство. Это очень удобно и приятно. И соблазнительно. А мою версию ты проверять будешь?
Некоторое время он молчит, потом достаёт из пачки две сигареты, одну суёт мне, вторую закуривает сам.
– Знаешь, – говорит он, откидываясь в кресле, – за что я не люблю вас, частных сыскарей? Вы легко нарушаете закон – это раз. Второе: вы считаете, что полицейские – это ленивые и продажные люди, которые только мешают вам, героям-одиночкам, защищать интересы граждан. В-третьих, вы можете избить человека до полусмерти, как ты сделал это с Дзанутти, вместо того, чтобы передать его в руки правосудия, снабдив необходимыми уликами.
– Ну уж, до полусмерти! – возражаю я. – Просто набил рожу…
– В-четвёртых, – продолжает он, не обращая внимания на мою реплику, – встречаясь с людьми, подобными Дзанутти, я, может, и сам иногда вам завидую, что не могу сделать то же самое!
– То есть, – уточняю я, – мою версию ты всё-таки проверять будешь?
Он тушит в пепельнице недокуренную сигарету, смотрит мне в лицо и говорит:
– Буду.
Кстати, лицо у него не такое уж и неприятное.
– Буду, – повторяет он, – потому что есть ещё одна деталь, о которой ты не знаешь. Смотри, – он достаёт из конверта с чеком плотную стереооткрытку с каким-то лесным пейзажем. – Соображаешь?
Я киваю.
– Конверт, вероятно, обнаружили среди папок. Чтобы его туда засунуть, пришлось бы приподнять верхние папки; такое я, конечно бы, заметил. А открытка придала конверту необходимую жёсткость, и он вошёл туда, как нож в масло.
– Всегда они на этом ловятся, – говорит Вильямс. – Как только начинают подбрасывать улики, обязательно переусердствуют. Вот чем их не устраивала версия, что ты прикончил Дзанутти на почве личных неприязненных отношений, как пишется в протоколе? Нет, решили ещё чек подбросить. Ладно, давай дальше. Ты ведь наверняка уже всё обдумывал. Идеи есть?
– Была одна. Фотография. Раз я похож на её мужа, значит, и он на меня тоже. Но теперь думаю, что это липа, а на фотографии был случайный человек.
– Всё равно проверим на всякий случай. Хотя думаю так же. Больше ничего?
