В коридорах было пусто. Ни слуг, ни охраны, что подтверждало мою догадку. Наверное, все веселятся где-нибудь в большой комнате. Мне же лучше. Я зашел в первую попавшуюся дверь. Кладовая. Ничего ценного, кроме небольшой баночки с керосином. Пригодится.
Далее коридор порадовал меня изменениями. На стенах стали появляться фамильные портреты. Мужчины и женщины в стандартных позах с безучастными лицами. Клянусь, если взять десять различных домов и сравнить семейные портреты, придет на ум, что имеешь дело с кровными братьями. В том вина не художников, а времени. С приходом к власти Императрицы Глории многие начали следовать ее взглядам на жизнь. Как это ни парадоксально, но в моде стала скромность, я бы даже сказал – излишняя, аскетизм, высоконравственность, отречение от плотских утех в угоду духовному совершенству. Хотя последнее исключительно в церковном аспекте. Святая императрица заставила державу погрязнуть в лицемерии. Художники же держали нос по ветру. Они мгновенно переделывали старые семейные портреты на новый лад, рисуя кислые мины и закрытые одежды. Думаете, это извращение? Тогда вы не слышали о портретисте Луи Вальтоме. Он специализировался на том, что умело изображал детей, от младенцев до юношей. То есть тот возраст, который дается живописцам труднее всего: даже самого вышколенного ребенка трудно заставить неподвижно позировать. Но этому умельцу давалось все легко и просто, картины писались быстро, и все были бесконечно довольны, пока не открылась правда. Одна из его натурщиц оказалась ревнивой особой, и едва портретист был замечен в измене, как общественность узнала его страшную тайну. Вальтоме никогда не рисовал детей господ, заказывающих портреты. Вместо этого он покупал у бедняков и в приютах умерших детей и зарисовывал их в различных позах. Затем предавал изображению черты, сходные с необходимыми заказчику, и шедевр готов! Когда все узнали это, бедолагу изгнали поганой метлой. Кому захочется иметь портрет мертвого ребенка вместо собственного? Не могу судить этого творца с точки зрения морали, сами понимаете. Но вот что интересно: спустя десять лет, как тот повесился, оставшись без гроша и в презрении, его картины возымели дикую популярность, и стоимость их возросла во много раз. Теперь каждый хотел иметь картину Вальтоме, пусть на ней и чужие семьи с мертвыми детьми. Кто более безумен: художник или те жирующие богачи, что возвели его картины в культ? Затрудняюсь сказать. Я обычный вор и рад, что есть вещи, за которые щедро платят.
Но за эти кислые мины, написанные одной кистью, мне не дадут даже пяти каритасов. Порой от своих родственников деваться некуда, кому нужны еще и чужие?
Первая приличная добыча мне попалась в комнате для чтения. Здесь было множество книг, они занимали все высокие шкафы, но на каминной полке мне повезло обнаружить бронзовую статуэтку собачки. Коротконогий длинный охотник за лисами. Ненавижу их. Они напоминают мне худших представителей ищеек Двора Венаторов, имперских егерей. Охотятся они за такими славными ребятами, вроде меня. И если от обычных гончих, сторожащих покой на улицах, удрать помогают крепкие ноги, то эти мерзкие твари могут залезть в нору и достать тебя оттуда за шею. Совсем как эта собачонка.
Я сунул ее в мешок. Всегда важно правильно начать, тогда попрет. И точно, в этой же комнате посчастливилось наткнуться на одну редкую книжонку, написанную каким-то там графом или герцогом. Я не сильно разбираюсь в этих пылесборниках в обложках, зато точно знаю, что за нее у любого скупщика получу не меньше семи авардов. Это дорогая штучка.
