Лучший телохранитель – ложь - страница 51

Ханикатт стал работать так быстро, как только мог. Увеличить разрешение и удалить блики было просто. А вот для того, чтобы добиться нужной резкости, требовалось использовать компьютерные программы. Когда изображение наконец стало четким, Ханикатт ясно увидел, что там была не одна, а несколько, может быть, десяток страниц. А то и все двадцать, он не мог сказать точно. Листы были большие, принимая во внимание размер доски, на которую они крепились. По прикидкам Ханикатта, они были около трех футов высотой и почти столько же шириной. Белое пятно на фотографии-оригинале выглядело гораздо меньшим, потому что фото было сделано под углом; при этом лист бумаги лежал на столе.

После того как улучшил качество изображений и увеличил их, Ханикатт видел, что все страницы документа были скреплены между собой в верхнем углу чем-то похожим на ленту. Угол, под которым был сделан снимок, не позволял прочитать текст на странице; были видны только строчки с прямыми и кривыми значками на них, как будто по поверхности бумаги скользили какие-то тени. В верхней части страницы находился хорошо видимый подробный чертеж.

С помощью специальной программы можно было попытаться воссоздать изображение на фотоснимке под меньшим и даже под прямым углом, как будто страница парит над столом и смотрит прямо на камеру. Проблемой было то, что точность и надежность сгенерированного компьютером «истинного изображения» с учетом всех параметров снимка-оригинала были бы далеко не идеальными. Параметры программы позволяли заново воссоздать портрет Моны Лизы, но для этого им требовалась определенная информации с оригинала. Если бы данных для того, чтобы совершить чудо и заполнить недостающие детали изображения, оказалось недостаточно, Ханикатт получил бы некую картину с огромными пустыми полями, испещренными точками. Но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полпути. Он снова посмотрел на часы. Было уже начало девятого.

Ему пришлось потратить примерно сорок минут на то, чтобы настроить параметры программы, зато теперь у него появилось нечто пригодное для работы. Программа превратила изображение в заполненный рядами цифр экран. Ханикатт послал команду на широкоформатный принтер, установленный в другом помещении, откинулся на стуле, снял очки и прикрыл глаза. Он начинал злиться: было уже поздно, и пора отправляться домой.

Прошла почти минута, прежде чем за стеной заурчал мотор принтера. Ханикатт поднялся со стула и отправился через холл в соседнюю комнату. Не успел он включить свет, как наконечник острого как бритва стилета изо всей силы вонзился ему прямо в центральную часть желудка, на два дюйма ниже твердой грудинной кости. Восьмидюймовое лезвие прошло через диафрагму, его острие проникло глубоко в нижнюю секцию сердца.

Ликида придержал тело не более четырех-пяти секунд, пока колени Ханикатта не подкосились и тот не рухнул в конвульсиях на специально подстеленный кусок ткани. Держась за живот, Орвилл пытался удержаться на коленях, но Ликида ударом ноги опрокинул его на бок.

– Я уже подумал, ты никогда не отправишься в этот зал за распечаткой. Думал даже, что придется за тобой побегать. – Разговаривая с жертвой, Ликида одновременно подвинул тело на край и потянул вверх два угла подстеленной материи, готовясь завязать их узлом.

Веки Ханикатта дрожали. Он лежал на полу, его зрачки следили за всеми перемещениями убийцы, пока тот ходил вокруг. Кровь толчками била из желудка и пульсирующей аркой падала на ткань. Ханикатт пытался остановить ее руками, но ему это не удавалось. Это продолжалось примерно полминуты или даже меньше, пока Ликида, наконец, не закрепил ткань так, чтобы она впитывала всю кровь. Затем, последний раз брызнув фонтанчиком, кровотечение прекратилось. Когда Ликида посмотрел на тело Орвилла, глаза того остекленели, веки остались полуоткрытыми.