Положение о том, что государство – это абстракция, лишенная конкретного содержания, пагубно и недопустимо. Прежде всего, невозможно разделять бытие права и государства, ибо право есть бытие в возможности государства, а государство есть бытие в действительности права. Действительно, довольно трудно представить нечто государственное, лишенное правового характера, базирующееся, например, на норме морали или нравственности. Соотношение понятий права и закона точно такое же, как государства и государственного органа, то есть понимание государства как нечто ведет только к одному – к апории, выходить из которой приходится на основе агона, который может выражаться, как в обычном споре, так и в войне.
Под государством следует понимать все то, бытие в возможности которого закреплено в нормах права и реализовано в действительность в точном соответствии с «возможностью». Если этого нет, следует говорить о замене государства совершенно иной формой организации материи, например, организованной преступностью, которая сейчас несет в себе все признаки государственности.
Сами признаки государства есть признаки игры. Мы остановимся на них позже, пока же проанализируем форму реализации права в действительность. Нельзя не согласиться с тем, что предписания права мертвы без соответствующих игровых форм, так, например, форма одежды сотрудника милиции (удостоверение, эмблемы и пр.) есть то, что реализует наше знание о нем как о субъекте правоприменительной деятельности, наделенном определенными полномочиями. Без этого он не будет восприниматься нами как таковой, не будет существовать в данном качестве. То же самое мы наблюдаем в сфере судопроизводства, где осуществление правосудия (под правосудием мы понимаем снятие противоречий возможности, уже реализованных в действительность) невозможно без игровой атрибутики, выражающейся в том, что: место, где творится правосудие, как бы выключено из обыденной жизни, помещено в сферу чего-то магического; субъекты данного действа связываются определенной игровой атрибутикой (судейские мантии, парики и пр.); весь процесс осуществляется определенными масками (так, не Петров, Сидоров, а истец и ответчик, прокурор и защитник и пр.). В гражданском праве четко расписаны «маски» и способы структурирования этих масок, нарушение которых ведет к ничтожности действий субъекта игры. Причем это единственная область права, где налицо высокая степень алеантности игр, в силу того, что энтелехия не контролируется непосредственно, ее обеспечение возложено на субъектов игры, которые по своему усмотрению могут обратиться с иском в суд, тем самым задействовав другое бытие в возможности, конституированное в нормах права и имеющее своей целью обеспечение зеркальности процесса реализации.
Зададимся вопросом, что есть норма права? Именно возможность, не более того, чтобы буквы, из которых соткана душа закона, стали нормой нашей жизни, они должны быть реализованы в действительность. До этого закон – это абстракция, лишенная какого-либо значения без того понимания, которое мы придаем ему после того, как эмпирически прочувствуем его воздействие.
