– В каком смысле? – нахмурилась Зина.
– Видите ли… Вы не подумайте, что я просто или малодушный, или слишком наглый, но это моя тетя, и мне слишком тяжело это все… Простите, конечно. Я просто в первый раз здесь по такому делу, и немного нервничаю. Хотя Борис Рафаилович заверил меня, что все будет хорошо.
– Все будет хорошо, – улыбнулась она, не думая о том, что в темноте он не видит ее улыбки.
– Ну вот видите! Вы понимаете.
– Конечно понимаю. А почему вы решили, что я к Борису Рафаиловичу по такому делу, что и вы?
– Ну как же… Вы стоите во дворе морга, и вы женщина…
– Понятно, – нахмурилась Зина, вспомнив, что перед выходом во двор сняла больничный халат и на ней была обычная одежда – юбка и блузка с коротким рукавом.
– Извините… А кого привезли вы?
– Никого, – хмыкнула она, – жду вашу двоюродную тетю. Вы ведь Виктор Барг?
– Да. Простите, не понимаю?…
– Борис Рафаилович поручил вас мне. Меня зовут Зинаида Крестовская. Я патологоанатом, – она по-мужски протянула ему руку, и он пожал ее, но как-то слишком слабо. – Ну, где же ваша тетя?
– В моей машине, – растерянно ответил Виктор Барг. – Здесь, в переулке.
– Понятно. Ждите тут, я санитаров позову, – и Зина вошла внутрь.
Старик-санитар действительно читал молитвы при свете настольной лампы. Его напарник, студент, которого они взяли на работу неделю назад, спал. Крестовская принюхалась – спиртным не пахло. Просто спал – не так уж и плохо.
– Разбуди этого спящего красавца, – сказала она старику, – халтура есть.
Тот сразу засуетился. Молитвы молитвами, но халтура означала живую копейку. На иждивении старика была дочь-инвалид и трое малолетних внуков. Дочь тяжело болела, и в семье было постоянное горе. Зина даже порадовалась в душе, что халтура выпала в дежурство старика. Время от времени она подбрасывала ему пару копеек, иногда даже просто так, считая это более действенным средством, чем молитвы.
Поручив санитарам перенести тело из машины, она завела Виктора Барга в ординаторскую.
– Вы подождите тут, – предложила ему стул, – я должна осмотреть ее. На сколько вы хотите? В смысле сколько суток держать?
– Двое суток желательно. Похороны будут на третьи.
– Документы у вас с собой?
– Вот, пожалуйста, – Виктор протянул ей все бумаги. Зина быстро пробежала глазами заключение врача.
– Вскрытие хотите? – спросила больше для проформы, уже зная ответ.
– Нет, зачем, – Виктор Барг пожал плечами, – тетя умерла своей смертью. У нее было больное сердце, плюс тяжелая жизнь. Незачем тревожить ее после смерти.
– Как скажете. Но это не тревога, – Крестовская пожала плечами.
– Просто мертвые иногда говорят? – улыбнулся Барг.
Зина чуть не задохнулась от неожиданности – эта фраза была ее собственным изобретением, она сама говорила себе об этом. Как Барг смог так буквально прочитать ее мысли?
Она внимательно вгляделась в его лицо – теперь, при включенном верхнем свете, можно было тщательно его рассмотреть. Еще несколько лет назад он наверняка был очень красив, но теперь Виктора портило именно лицо – несколько одутловатое, даже отекшее, с мешками под глазами. Это означало, что у него либо проблемы с почками, либо он пьет.
Глаза его были красивыми и блестящими – зеленые, выразительные. Но они постоянно бегали по сторонам. Зина подумала, что это свидетельство несерьезности его натуры либо лживости – тут уж как посмотреть. Ей не нравились люди, которые не смотрят в глаза прямо. Барг не смотрел.
