Было ясно, что никто не позволит ей читать лекции по педиатрии. Таким не позволяли читать. Морг был местом отверженных. И такой вот отверженной была она.
Когда Зина все поняла, то даже не попыталась встретиться с Евгением. Зачем? Постепенно – от отчаяния, по необходимости, из любопытства – она все больше и больше погружалась в свою работу, вдохновленная примером Каца, который умел совершать чудеса – разглядеть и понять то, чего вообще нельзя было разглядеть.
На смену отчаянию пришел интерес, а потом и увлечение. Мечта преподавать осталась в прошлом. И вот теперь, держа в руках записку Евгения, Зина вспомнила весь тот путь, который уже прошла.
Странная записка… Почему он обратился именно к ней? И почему только сейчас? Столько времени у него находились бумаги Андрея, а он решил показать их ей только теперь?
Получалась странная нестыковка… Думая об этом, Зина удивлялась все больше и больше. Сон сняло как рукой.
Наконец она не выдержала. Вскочила, переоделась, выпила воды и вышла из дома. Ноги сами понесли ее к Тираспольской. На улице было темно, зажигались уличные фонари.
Евгений жил в высоком четырехэтажном доме на оживленном перекрестке. Место было достаточно шумным. Несмотря на вечер, на улице было много людей и машин. Зина остановилась, пропуская автомобили и поневоле осматривая прохожих, вальяжно, неторопливо расхаживающих по улице. Несколько машин стояли у тротуара.
Из подъезда вышла девочка лет 12-ти с большой черной мохнатой собакой. Та подозрительно покосилась на Зинаиду и гавкнула, похоже, для проформы, чем для острастки, во всяком случае без агрессии и злости, но, тем не менее строго, как по ее, собачьим меркам.
– Вы в этот подъезд? – Девочка доброжелательно посмотрела на Зину.
– Мне в шестнадцатую квартиру, но здесь нет номеров… – запинаясь, ответила она.
– Шестнадцатая – это сюда. Тогда я не буду закрывать дверь, а то вы без ключа не войдете, – все так же доброжелательно сказала девочка. – Мы парадную всегда запираем на ключ, – пояснила она Зине доверительно и придержала дверь, пока та входила в темную парадную, где не было даже тусклой лампочки.
Взбираться Зине пришлось на четвертый этаж. Евгений жил не в коммуналке, а в отдельной квартире. На двери был только один звонок и позолоченная табличка «Профессор Е. К. Замлынский». Было сразу понятно, что Евгений безмерно гордился собой.
Зина нажала кнопку звонка, услышала дребезжание. Но… Ничего не произошло – ответом была полная тишина.
Где же Евгений? Ведь он сам просил прийти в любое время, даже поздним вечером. И вот теперь его нет дома. Зина чертыхнулась: сама виновата. Она ведь знала, что ему доверять нельзя. Притоптывая нервно, Крестовская еще раз нажала кнопку звонка, понимая уже, что это бессмысленно.
– Вы Зинаида? – Внезапно открылась соседняя дверь, и оттуда выглянула щуплая старуха лет восьмидесяти, одетая в теплый байковый халат, несмотря на жаркий июнь.
– Да, – с удивлением обернулась Зина.
– Так Евгений Кириллович просил вам записку передать! Сказал, что придет женщина, Зинаида. Вы с его работы, да? За документами? Ну так вот!
Старуха протянула Зине записку, сложенную точно так, как та, что Евгений оставил у нее дома. Почерк был еще более непонятным. Пытаясь разобрать слова, Зина одну и ту же фразу перечитывала по нескольку раз.
Наконец она поняла: «Прошу прощения, мне понадобилось срочно уехать. Очень прошу прийти завтра в 12 часов дня. Это безотлагательно и важно».
