– Чем старше становишься, тем больше комплексов. Кажется, что я старый, страшный и девушкам не нравлюсь, – вздохнул байкер. – Да и если бы ты сразу увидела мое лицо, то даже на мотоцикл не села. А сейчас ты вкусила романтику движения. Стала героиней асфальта. И это помогло тебе понять.
– А еще не чувствовать себя одинокой.
– Главное, постарайся расстаться со всеми призраками, которые живут у тебя в душе, – посоветовал байкер.
Но тогда я не послушала его и еще долгие-долгие годы культивировала свои ночные страхи. До той поры, пока не встретила их в реальности. Но на несколько месяцев мой друг сумел их отогнать.
Несмотря на тесное общение, Шадов оставался для меня загадкой. Он никого не пускал в свое сердце, лишь показывал каждому желающему красоту мира. Был проводником из жизни обычных людей в среду экстрима и драйва. Думаю, это и притягивало. Беспечный ангел на байке, близкий, но недоступный. Мы много говорили о моей семье. Вайшнавский был, наверное, единственным, кто мог понять, каково это, чувствовать себя одинокой, имея кучу друзей и неплохих по сути родителей.
– Поверь, я испытывал то же самое – отчужденность и непонимание. Тебе еще повезло: вовремя родилась. В Советском союзе всех иных жестко давили. Я в твоем возрасте вообще хипповал. Поэтому приходилось частенько общаться с кгбшниками.
– Что? С кгбшниками?
– Именно. Меня не раз вызывали в это замечательное ведомство. Сейчас причина кажется просто смешной – длина волос и наличие фенечек. Знаешь, Иней, не верь тем, кто будет рассказывать про жуткие пытки. Это действительно были милые беседы. Потом, правда, пришлось завязать с хиппованием. И, скажем так, перейти на другую сторону баррикад. Из того периода моей жизни помню двоих ребят, которые лазали по веренским катакомбам. И что они там искали? Может, старинный клад? Такие наивные молодые люди, почти дети, со смешными именами – Кеша и Гоша.
– С кем?! Какие фамилии у твоих знакомых?!
– Рубежанские. Они потом поженились. Говорят, родили дочь необычайной красоты. И от счастья у них поехала крыша. В белом увидели черное, в гадком – прекрасное, в добром – злое. Отреклись от всего того, что любили. Фактически умерли для неформального мира. Не видел их уже лет восемнадцать.
Но мы говорили о кгбшниках. Никто никого не пытал. Просто задавали стандартные вопросы: «Группу Биттлз слушаете?» – «Есть такое дело». – «И дальше слушать будете?» – «Конечно». «Хоть волосы отстригите. Смотреть стыдно». – «Никогда, и фенечки не сниму». – «Ладно, пишите расписку, что никому не скажете о нашем разговоре». – «Хорошо».
В тот же вечер уже все неформальное сообщество знало о допросах в КГБ. Ничего не добились они и от Гоши с Кешой. Хотя к ним и применялись методы психологической ломки. Но, честно, больше ничего. Никаких пыток. Хотя следовало дознаться, что искали ребята в подземельях. Но это был самый конец восьмидесятых. Ничего больше им сделать не могли. Наступала другая эпоха. И все мы смотрели в будущее с надеждой.
Я молчала, закрыв лицо ладонями. С замиранием сердца думала о своих родителях. Может, все дело в КГБ? Их просто сломали? Чем же еще объяснить их равнодушие и холодность? Или что-то еще случилось много лет назад в городских подземельях?
6
Веренское мотосообщество жило особенной жизнью, отличной от повседневной. Это была сплоченная масса людей, готовых постоять друг за друга в любой ситуации. При встрече мотоциклисты всегда улыбались и махали друг другу.
