Выходит, ей и впрямь можно воспользоваться как дверью, обрадовалась я. Собралась, представила свою комнату и снова нажала на плиту. И тут же мелькнула предательская мысль, что в случае промашки я окажусь заточенной в склепе, откуда вряд ли смогу выбраться. В образовавшейся щели заклубилась тьма, жуткая и непроглядная. Я отшатнулась, и плита вернулась на место.
Лошадь сердито заржала.
Собравшись с духом, я вновь представила свою комнату, теперь уже более детально: стол у окна, шкаф, кровати вдоль стен… А потом подумала, что, если буду прыгать, придется падать с потолка. И воображение тут же подправило картинку: моя кровать там, внизу, прямо под дверью. Держа воображаемую комнату перед глазами, я сделала глубокий вдох, а затем, на выдохе, что есть силы толкнула эту плоскую каменюку. В просвете мелькнуло знакомое покрывало, и я, полагаясь на волю судьбы, сиганула вниз.
8. Глава 8. Много шума и суета
Я постоянно что-то разбиваю, поэтому грохотом меня не удивить. Но это был самый громкий шум, который я когда-либо создавала. Даже когда дома перевернулся посудный шкаф, грохота было меньше. Как и криков окружающих. Но это и понятно, в тот эпохальный день на кухне были только я и тетя Кайя, а она привычная.
“Кстати, а почему в нашей комнате такое столпотворение?” — подумала я. Помимо Трины и Троя здесь находились госпожа Карам, остальные деканы, ректор, соседка, любительница полочек, уже знакомая старшекурсница с крашеными волосами и даже Сильваниус. Последний стоял на пороге, глядя поверх голов. Остальные тоже глядели. На меня. В едином порыве. “Феи, куча фей!” — мелькнула предательская мысль, и мне стало немного дурно. — Хотя, может, и не все, — утешила я себя. — Не факт, что у Сильваниуса есть фейский дар”. В наличии дара у остальных я не сомневалась — вон как смотрят. Не поступи я в фейскую академию, поседела бы с перепугу. А так я всего лишь взяла себя в руки и произнесла: “Добрый день”.
Первой пришла в себя Трина, бросилась меня обнимать. За ней — Трой, а там и остальные потянулись.
— Лула, с вами все в порядке? — спросила ректор.
— Со мной — да, а вот с кроватью кажется не очень, — ответила я, оглядывая обломки, на которых сидела.
— Кровать — не беда, главное — ты жива, — произнесла госпожа Карам. — Мы несколько часов пытались тебя найти. Где ты была?
— Там, — ответила я, указывая на потолок. Все дружно посмотрели вверх, и я тоже. Потолок оказался девственно чист. — Двери исчезают, — я пожала плечами. — Если бы не лошадка, не видать бы мне родного дома.
В комнате воцарилась тишина. Старшекурсница и соседка уставились на меня как на дуру, Сильваниус — также. Ректор и деканы переглянулись. И только двойняшки смотрели с пониманием.
— Так, — произнесла госпожа Зубиус, — думаю, нам стоит продолжить разговор в более приватной обстановке.
Декан факультета защиты выпроводила соседку со старшекурсницей за дверь. Сильваниуса тоже попросили на выход, но он уперся, заявив, что должен быть в курсе происходящего, и его нехотя оставили.
— Итак, — произнесла ректор, обращаясь ко мне, — рассказывайте.
И я рассказала обо всем, что со мной стряслось.
Слушали меня молча, внимательно и даже несколько напряженно. А когда я упомянула о надписи на могильной плите, ректор и деканы снова переглянулись. У меня появилась уверенность, что, если бы они собственными глазами не видели, как я свалилась с потолка, то ни за чтобы мне не поверили. Да я бы и сама не поверила, уж больно странно звучала история даже для меня самой.
