Я не стал распространяться на тему, что моя левая рука куда ловчее правой; все равно Вай была права. Я бы свою правую ни на что не сменял. Чем бы я без нее гладил девчонок?
– Все равно, я думаю, ты могла бы рожать здоровых детей.
– Еще бы. Я родила восьмерых.
– Э-э-э…
– Я профессиональная суррогатная мать.
Я раскрыл рот, потом закрыл. В самой-то идее не было ничего странного. Я читал земные газеты, но не думал, что в Луна-Сити в 2075 году хоть один хирург делал такую трансплантацию. У коров – пожалуйста! Но женщины Луна-Сити ни за какие деньги не стали бы вынашивать детей для других матерей. Даже самые невзрачные и те легко могли заполучить мужа или шестерых. (Поправка: невзрачных женщин не существует – просто одни прекраснее других.) Я глянул на ее фигуру и быстренько отвел взгляд. Вайо сказала:
– Не напрягайся, Манни, сейчас я не ношу ребенка. Слишком увлеклась политикой. Но быть суррогатной матерью – хорошая профессия для независимой женщины. Высокая оплата. Некоторые китайские семьи очень богаты, а все мои дети – китайчата. Они в среднем почти в два раза меньше наших, а я здоровая корова. Два с половиной – три кило; вынашивать легко, и фигуру я не испортила. Эти… – Она поглядела на свои прелести. – Я детей не кормила и даже никогда не видела. Поэтому выгляжу не рожавшей и, возможно, более молодой, чем на самом деле. Я когда впервые услышала про это дело, даже не подозревала, насколько здорово оно мне подойдет. Я тогда работала продавщицей в лавке у индуса, фактически за еду. И вдруг вижу объявление в «Гонге Гонконга». Мысль родить ребенка, нормального ребенка, захватила меня; я все еще переживала из-за своего уродца и решила, что для бедняжки Вайоминг это самое то, что надо. Я перестала комплексовать как женщина. Я зарабатывала столько, сколько не могла даже рассчитывать получить на любой другой работе. И свободного времени завались, ведь ребенок отнимал у меня от силы недель шесть, и то лишь потому, что я хотела быть честной с моими клиентами: ведь дети – штука ценная. А вскоре я увлеклась политикой. Стала искать связи, и подполье вошло со мной в контакт. Вот тогда-то, Манни, и началась у меня настоящая жизнь. Я изучала политику, экономику, историю, училась говорить с трибуны, неожиданно оказалась неплохим организатором. Эта работа приносит мне настоящее удовлетворение, ибо я верю в нее, я знаю – Луна будет свободной. Хотя… было бы так славно иметь мужа, спешить к нему домой… если, конечно, для него не важно, что я стерильна. Но я об этом не думаю – слишком много дел. Просто услышала про твою замечательную семью, вот и разболталась. Извини, что наскучила тебе.
Многие ли женщины способны извиняться? Но в Вайо в некоторых отношениях было больше мужского, чем женского, несмотря на восемь китайчат.
– Мне не было скучно.
– Попробую поверить. Манни, почему ты считаешь, что наша программа непрактична? Ты нам нужен.
Я вдруг почувствовал, что дико устал. Ну как сказать очаровательной женщине, что ее хрустальная мечта – чушь собачья?
– Хм… Вай, ну давай начнем по порядку. Ты сказала им, что надо делать. Но захотят ли они следовать твоим советам? Возьми хотя бы тех двоих, которых ты выбрала в качестве примера. Этот шахтер умеет рубить лед, больше он ничему не обучен. И он будет продолжать работать как заведенный – будет добывать лед и продавать его Администрации. То же самое и с пшеничным фермером. Много лет назад он выбрал монокультуру, а теперь у него в носу кольцо, как у быка. Хотел бы стать независимым, создал бы многоотраслевое хозяйство. Растил бы часть на прокорм семьи, продавал бы остальное на рынке и держался подальше от катапульты. Я знаю, что говорю, – сам из фермеров.
