– Т-только не это! – не успев сдержаться, выдала она свою панику. – Если ты сделаешь это, я убью тебя во сне! Я найду способ… – ее возмущение оборвалось, захлебнувшись эмоциями, потому что мужчина просунул одну руку ей между ног, чуть крепче прижимая вибратор к ее клитору, а пальцами другой руки принялся поглаживать нежную тугую звездочку между ягодицами, вымазав ее во влаге. Перевозбужденный член откликнулся болезненной пульсацией. Впрочем, ждать Виктор тоже умел. Едва ли грубое насилие смогло бы принести ему такое же наслаждение, как медленная и мучительная игра в подчинение. Гораздо приятнее было бы добиться того, чтобы девочка искренне жаждала его ласк и просила их с покорной нежностью.
– Совсем не так страшно, как ты думала, не так ли? – ухмыльнулся он, осторожно надавливая на узкий вход и лаская его мягкими, едва заметными проникновениями. Лали задохнулась, изогнулась, застонала, теряя контроль. Буквально через минуту почувствовал, как мышцы ее расслабились, пропуская чуть глубже, и стали судорожно сокращаться под его пальцами. В тот же момент его пленница задрожала в мощном оргазме.
Обессилевшее от чувственной пытки тело обмякло под ним, цепь натянулась, пальцы девушки разжались, плечи часто вздымались, а распахнутые губки судорожно хватали ртом воздух. Виктор убрал руку с вибратора и вынул его из трусиков, а пальцы другой руки облизал, чтобы распробовать ее вкус. Поправив разметавшиеся по спине черные локоны, освободил ее лицо, чтобы дать ей дышать. Нежно подул на висок, покрытый капельками пота. Затем убрал прилипшие к шее волосинки и подул на нее. Вся взмокшая и измученная, девушка почти не реагировала на его прикосновения. Что ж, кажется, она была готова…
Виктор наклонился и по очереди отстегнул наручники. Затем осторожно опустил одну ее руку и стянул с нее рукав пижамы. То же самое проделал со второй рукой. Сил бороться у нее больше явно не осталось. К тому же это ощущение свободы и прохлады после пары часов пыток жарой и наручниками тут же усилило эффект.
– Ты попросишь прощения, Лали? Или предпочитаешь оставаться тут и дальше? Я пристегну тебя по-другому, чтобы руки не затекли. Но предупреждаю, дальше ощущения едва ли будут столь приятными, как сейчас…
Зависла напряженная пауза. Лали сглотнула и облизала пересохшие губы.
– Из-звините… – прошептала она наконец, переступая через себя.
– Что? – коротко переспросил он, хотя прекрасно ее расслышал.
– Извините, г-господин… – язвительно выдала она, зажмурившись, и Виктор заметил, что по ее щекам стекают слезинки, а она отирает их о подушку, упрямо мотнув головой.
– За что именно ты просишь прощения, куколка? – не собираясь поддаваться жалости, уточнил он.
Покусанные сочные губки дрогнули, девушка по-детски упрямо шмыгнула, немного оживая и передергивая плечами. Пальцы сжали простыню. Несомненно, она желала точно так же вонзить свои коготки в его кожу, только вот уже не смела.
– Я… устроила б-беспорядок в комнате… и г-грубила… – немного сбиваясь, все же пересилила себя она и глубоко вздохнула, содрогаясь всем телом.
Выдержав паузу, Виктор слез с нее, поднялся на ноги и протянул руку. До сих пор эрегированный член в брюках болезненно ныл от напряжения, но это уж точно можно было перетерпеть. Наказаний на сегодня явно было достаточно.
– Вставай. Тебе нужно принять душ и позавтракать.
Все еще лежа на животе, пленница недоверчиво оглянулась, глядя на его раскрытую ладонь своими ведьмовскими глазами так, будто это была не ладонь вовсе, а направленное на нее дуло ружья. Скрипя зубами, она все же заставила себя медленно повернуться, скрестив на груди руки, чтобы прикрыться. Затем быстро села, поджав колени к подбородку и стараясь держаться в стороне от своего мучителя. Выглядела запуганной, но смотрела на него так, будто собиралась убить. Он в общем-то и не сомневался насчет ее намерений и способностей, а также не питал никаких иллюзий. Однако это ее упрямство заводило его еще больше, делало вызов, подстегивало и вместе с тем вызывало уважение.
