Она сделала ещё несколько шагов вперёд и замерла в изумлении. Свет в модуле сменился на бледно-розовый, и над её головой высветилась голографическая карта лунной поверхности, на которой отчётливо была видна пульсирующая точка. «Кратер «РосКит»», – прочла она надпись рядом с ней. – Так это и есть место моего добровольного заточения?»
Двигаясь как сомнамбула в кошмарном сне, Елена подошла к иллюминатору, уткнулась в кварцевое стекло головой и посмотрела вверх. Неба не было никакого, только пугающая темнота, ни звёзд, ничего больше… «Над Землёй оно совсем иное – завораживающее, полное звёзд, им можно любоваться часами», – с грустью подумала она.
Елена отошла назад, сохранив мимику сожаления. Пустынный командный модуль, напичканный разнообразной аппаратурой, неподвижное тело Натали, лежащее в люльке, увитой цветными проводами, и она сама в чём мать родила – повод огорчиться более, чем предостаточный. «Может, она погорячилась с Луной, так ли уж она ей нужна?» – вошла в её обновлённое сознание первая лунная мысль.
Неожиданно её взгляд наткнулся на прозрачную панель, за которой, как ей показалось, был скрыт какой-то сверкающий музыкальный инструмент. Под нажимом ладони панель открылась, и она увидела саксофон. Не колеблясь, она взяла его и выдула несколько нот. По замкнутому пространству модуля заметались звуки, прозвучавшие печально и одиноко…
Сзади послышался шорох. Елена нервно вздрогнула и быстро водрузила саксофон на место, где он лежал. Это ожила в кувезе Натали.
– Привет, подруга! – молвила та, концентрируя на ней свой блуждающий взгляд. – Хорошо дудишь…
– Ну наконец-то ты очнулась, – радостно воскликнула Елена. – Знаешь, как страшно находится одной в этом жутком отсеке, притом абсолютно голой…
– Голой – это нормально, мы ведь приличную часть жизни проводим в этом виде: голая в ванной, голая в кровати… Не переживай, сейчас мы приоденемся… Этот жуткий отсек, как ты его назвала, – часть капитанского модуля. Только вот где Муха летает? Почему он нас не встречает? – Муха – это наш кэп, – Мухин Эдуард Петрович, – пояснила она.
– Мухин? – неожиданно для себя переспросила Елена.
– Да, Мухин, а что тебя так удивило? Слышала о нём?
– Нет, но, возможно, я знаю его маму или бабушку – Мухину Татьяну Петровну, она в прошлом была лётчиком-космонавтом…
– Это его мама, он у неё поздний ребёнок. Наш кэп до мозга костей космик, космос – это его второй дом… Мать предпринимает усилия, чтобы вернуть его к нормальной жизни на Земле. Он у неё единственный сын, ей бы при жизни внуков понянчить… но увы… Как я поняла, ты её очередной проект по возращению блудного сына домой…
На лице у Елены высветилось неподдельное удивление.
– Никакой я не проект. Мы с ней познакомились случайно, я выла, как дура, в сквере, она подошла ко мне, чтобы утешить…
– Ну да, утешить… Это у тебя было случайно, а у неё нет. Старушке просто повезло увидеть тебя, эта ваша встреча вселила в неё новую надежду. Скажешь, что это не так? Тогда я спрошу, кто тебе составил протеже? Она? Можешь не отвечать – это была она. Признаюсь, что я тоже знакома с ней, была у неё дома, она тихо надеялась на меня. Даже подсказала путь к сердцу её
сына, но, как тебе известно, сердцу не прикажешь…
– Странно всё это…
– А что здесь странного?
– Какая любовь? Насколько мне известно, в новых телах у нас подавлены функции влечения к противоположному полу. Не так ли?
