– Да, – ошеломленно отвечаю я. – А как ты узнал?
– Догадался. Твоя тетя могла оставить магазин только тому, кому он дорог так же, как и ей. Вдобавок, – усмехается он, – ты больше похожа на жительницу Сиэтла, а не Нью-Йорка.
На самом деле странно слышать такое. Нью-Йорк изменил меня: сделал жестче, энергичней. Неужели он этого не замечает?
– Получается, ты хорошо знаешь оба эти типа?
– Можно сказать и так, – улыбается Гэвин.
Интересно, Руби была знакома с этим человеком? И что она о нем думала?
– Ты хорошо знал мою тетю? – спрашиваю я.
– Да так, совсем немножко, – отвечает он. – Мы пробыли здесь всего год. Руби закрыла магазин где-то через полгода после того, как мы с Адрианной открыли ресторан. Ей все здесь очень сочувствовали, поскольку понимали, какая это для нее трагедия. Но Руби уже не справлялась с делами. Лилиан и Билл убедили ее в том, что ей лучше перебраться в дом престарелых.
Я чувствую угрызения совести. Я могла хотя бы позвонить, но так и не позвонила. Мое сердце начинает биться быстрее, и я делаю несколько глубоких вдохов. Таблетки наверху, так что придется принять их попозже.
– Лилиан и Билл – это хозяева кукольного магазина? – Я вспоминаю взгляд, которым наградила меня при встрече Лилиан.
Гэвин кивает.
– Видишь ли, Руби получила серьезную травму.
Я в ужасе прикрываю рот ладонью.
– Я привык заглядывать к ней по вечерам, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке, – продолжает он. – В один прекрасный день я зашел в магазин, но не заметил Руби у письменного стола. Откуда-то из задней части дома до меня донесся слабый крик. Я бросился туда и увидел, что она лежит у подножия лестницы, с которой упала еще утром. Я тут же позвонил в «Скорую», и ее отвезли в больницу. Через несколько месяцев, подлечившись, она вернулась домой, но к тому времени в ней что-то изменилось. Это было заметно по ее взгляду. Я помог ей кое-что переставить в магазине. У Руби были свои представления о том, где должна находиться та или иная вещь, – Гэвин отстраненно смотрит в сторону письменного стола. – Мне трудно это объяснить, но она, похоже, знала, что жить ей осталось совсем немного.
Я промокаю салфеткой уголки глаз.
– Прости, – говорит он. – Я не хотел тебя расстраивать.
– Все в порядке, – быстро отвечаю я. – Просто я очень ее любила, и… Надеюсь, она об этом знала.
– Конечно, знала, – Гэвин ободряюще кладет руку на мое плечо.
– Жаль, что я не выбралась сюда до того, как… – Я поднимаю голову, и взгляды наши встречаются.
– Но ты же теперь здесь. – Он кивает головой на потолок. – Я уверен, Руби только порадуется тому, что ты сделаешь для ее магазина.
– Конечно, – вздрагиваю я и нервно хватаю кусок хлеба.
– Я так понимаю, что ребенком ты проводила тут немало времени?
Я киваю.
– Наша мама, она… словом, она все время была занята, и мы с сестрой подолгу жили у тети.
– Так у тебя есть сестра? А где она живет, в Сиэтле?
– Да, она живет здесь, но мы… – Я устало качаю головой. – Мы уже давно не разговариваем.
Улыбка сползает с его лица, а во взгляде появляется странная печаль.
– Представляю, как тебе нелегко. Что у вас случилось?
– Видишь ли, – нервно улыбаюсь я, – это долгая история, а мне еще нужно как следует поработать…
– Прости, – он встает из-за стола, – я не хотел быть назойливым.
– Все в порядке, – говорю я, – но это и правда долгая история. Как-нибудь в другой раз, хорошо?
– Конечно, – собрав тарелки, он направляется к двери. – Если захочешь погулять у озера, я охотно составлю тебе компанию.
