– Ничего не понимаю! – Пожаловалась она. – Изнутри сайт тоже закрыт. Хотела папке позвонить – обсмеяли, послали… даже не буду говорить, куда. Пр-ридурки! – С чувством закончила она.
– Не надо ругаться.
– Это я-то ругаюсь? – Возмутилась моя подруга. – Ты бы ИХ послушала!
– На твоём месте я бы на них не равнялась.
– И то верно, – на удивление быстро согласилась Полина.
Она выбралась из кресла, сделала несколько мелких шажков, разминая затёкшие ноги.
– И погода там на сайте идиотская – ночь, жуткий ливень, в двух шагах ничего не видно… Надеюсь, она хоть иногда меняется… У тебя мобильник есть? – Спросила она без всякого перехода.
– Есть.
– Дай позвонить, а? А то я свой не взяла, подумала, не понадобится…
Я отыскала в сумке браслет телефона и протянула ей.
Полина устроилась на постели, надела мобильник на руку, подождала, пока он включится, и принялась набирать номер, вполголоса диктуя в микрофон цифры. Так она провозилась довольно долго. Потом отдала браслет обратно.
– Так я и думала. Полная информационная блокада. Здесь телефон не принимает. Ты вообще видела где-нибудь на нашей планете места, где мобильник может не принимать?
– А если на улицу выйти?
– Неохота, уже ночь. Завтра попробуем. Да и навряд ли у нас что-нибудь получится. Если бы было всё так просто… Жалко только, что папуля волноваться будет.
Кому «папуля», а кому и Сенатор. Я незаметно взглянула на лицо моей подруги, в нём не было ни малейшего следа насмешки. Мне стало ясно, что она настолько сильно любит своего отца, что готова называть его папулей перед любым, даже едва знакомым человеком.
Если честно, то это была самая первая чёрточка её характера, которая мне понравилась.
А по поводу телефона – это был её «прокольчик». Небольшой, но «прокольчик». Какой нормальный человек будет оставлять телефон дома? Значит она подозревала, что позвонить отсюда она не сможет?
Я всё больше убеждалась, что дочери Сенатора известно куда больше, чем она хочет показать.
На всякий случай я попыталась набрать свой домашний номер. Тщетно. Нет даже сигнала сети.
С первого этажа послышались тяжёлые музыкальные аккорды.
– Пойти, что ли, сказать, чтобы они там потише сделали? – Вслух задумалась Полина, потом махнула рукой. – А, ладно, пусть развлекаются!
Музыка звучала недолго. Уже в половине одиннадцатого всё затихло, ребята начали расходится по своим комнатам.
К нам заглянул Никита.
– А чего вас не было?
– Исчезни! – Голосом мага, изгоняющего нечисть, потребовала Полина. Последние четверть часа она сидела перед трюмо и с таким вниманием смотрела на своё изображение, словно собиралась сама себя загипнотизировать.
– Не захотели, – объяснила я. – Настроения нет.
Никита молча закрыл дверь.
– Ходят тут всякие…, – буркнула Полина.
– Ты на ведьму похожа, – отозвалась я, – сидишь распущенная перед зеркалом, прямо мурашки по коже бегут, как на тебя взгляну. Перед тобой ещё свечки не хватает.
– Зачем – свечка?
– Не знаю. Просто я помню всякие фильмы, там всегда ведьмы перед зеркалами со свечками и с распущенными волосами садятся, чтобы колдовать.
Полина тут же принялась собирать волосы в хвостик. Наверное, она не очень хотела походить на ведьму.
– А где наш список? – Спохватилась она.
– Ты его в правый верхний ящик стола положила, – сообщила я со своего места. Я как раз сидела на том самом кресле, которое Полина назвала своим, и лениво листала какую-то книгу.
