Лунные письма. Сборник стихов и маленьких сказок - страница 3



Любовь дотла сжигает разум.
Стоят печально на мели
прекрасных странствий корабли…
и ждут желанного приказа.

Уволенный хранитель

Она любила так, что плакал Ангел,
боявшийся видение спугнуть.
Дал перья подопечной и бумагу,
наладил арфе каждую струну.
Ее любовь и нянчил, и баюкал,
кормил из детской ложечки мечтой,
водил через препятствия за руку.
Любовь росла и выросла святой,
воспетая добротными стихами,
влюбленная, как ангел, в чистоту,
к земному по наивности глухая,
танцующая рифмой по листу.
Ее предмет – едва-едва оформлен, —
осваивает райские миры.
Но Ангел результатами доволен:
«Храни любовь и не благодари».
Жаль, корень у любви нежданно высох.
Любовь зачахла. Ангел у плеча
оплакивал несбывшиеся выси,
молясь истоку жизненных начал.
Но та, что человек, все так же пишет,
пытаясь пламя скудное разжечь.
Уволенный Хранитель спит на крыше
расстройства в бесконечность этажей.

Волчья песня

Развеять бы пеплом по свету душевную боль.
Возможно, когда-то залечатся старые раны.
Давай-ка, волчара, затянем дуэтом с тобой,
укрывшись от города в чреве лесного тумана.
Споем о красивой любви и волшебных мечтах,
потом о несбывшимся
                                  (ближе с которым не стали).
Прости, я всплакну, мне без слез
                                                     этой ночью никак.
И ноет душа, и в смятении звездные дали.
Прижмешься к ногам.
                        Будет грозно темнеть небосклон.
Устало опустишь глаза и вздохнешь терпеливо.
Потом запоешь, разгоняя полуночный сон,
а я подпою, как умею, вздыхая тоскливо.
Сочувствуя грусти, промчатся по кронам ветра.
Обрушится небо дождем в полыхании молний.
И вырвется боль из души, и уйдет во вчера.
Послушный покой
                      серой грустью пустоты заполнит.
И краски сойдут, и отступит в досаде огонь
того, что пьянило, сбивая летящим потоком.
Уснет непокой.
                    Ты доверчиво ткнешься в ладонь.
А утро погасит рассветом янтарное око.

Белая мечта

Я знаю, что однажды будет это:
в пахучие просторы разнотравья,
в края, где отдыхает в неге лето,
а небо  в нежно-радужной оправе,
ворвусь  на быстроногой кобылице,
сходя с ума от солнечных объятий…
Мне скачка эта каждой ночью снится.
А я сама – в красивом белом платье.

Любимая, спи

«Любимая, спи»  ты мне пел под гитару.
Мелькали видения в пляске костра.
Пророчили нам быть счастливейшей парой.
«Любимая, спи»  ты мне пел под гитару.
Но чувства сгорели в нелепом пожаре,
в костре, что держался почти до утра…
«Любимая, спи» – ты мне пел под гитару.
Мелькали видения в пляске костра.
Мелькали видения в пляске костра.
Я к чувствам прильнула твоим осторожно.
А рядом чернел назревающий крах.
Мелькали видения в пляске костра.
Как будто недавно, как будто вчера —
та боль, разорвавшая сердце безбожно…
Мелькали видения в пляске костра.
Я к чувствам прильнула твоим осторожно.
Я к чувствам прильнула твоим осторожно.
А в душу запали простые слова:
«Любимая, спи…». В них светилась надежность…
Я к чувствам прильнула твоим осторожно
когда-то в наивном и радостном прошлом.
У нас закружилась от звезд голова…
Я к чувствам прильнула твоим осторожно.
А в душу запали простые слова.
Мне в душу запали простые слова
и слепком хрустальным остались навечно.
Под пальцами чуть холодила трава…
Мне в душу запали простые слова…
И пусть серенада любви не нова,
светла и чиста, хоть порой быстротечна,
мне в душу запали простые слова
и слепком хрустальным остались навечно.