Вместо ответа мисс Рэчел продолжала задавать свои собственные вопросы, как будто полицейский не открывал рта или она его не слышала.
– Вы еще один сыщик?
– Сержант Кафф, мисс. Из уголовной полиции.
– Совет юной дамы заслуживает внимания, как вы считаете?
– Рад буду выслушать вас, мисс.
– Исполняйте ваши обязанности, не прибегая к помощи мистера Фрэнклина Блэка!
Мисс Рэчел выпалила эти слова так ядовито, так свирепо, с таким невероятным выражением злобы на мистера Фрэнклина и в голосе, и во взгляде, что, даже зная ее с младенчества, любя и уважая не меньше миледи, я впервые в жизни почувствовал стыд за нее.
Невозмутимый взгляд сержанта Каффа буквально прилип к ее лицу.
– Спасибо, мисс, – сказал он. – Вам что-нибудь известно о пятне? Вы не могли смазать краску сами по неосторожности?
– Я ничего не знаю о пятне.
Ответив, она развернулась и снова ушла, заперев за собой дверь спальни. На этот раз я тоже, как до меня Пенелопа, услышал за дверью бурные рыдания.
Я не решился посмотреть на сержанта и вместо этого взглянул на мистера Фрэнклина, который стоял ко мне ближе всех. Он, похоже, огорчился еще больше моего.
– Я не зря говорил, что беспокоюсь о ней, – сказал он. – Теперь вы сами видите почему.
– Мисс Вериндер, похоже, немного не в себе из-за утраты алмаза, – предположил сержант. – Камень-то ценный. Неудивительно!
То самое оправдание, которое я привел вчера (когда мисс Рэчел забылась в присутствии инспектора Сигрэва), повторил теперь посторонний человек, в отличие от меня совершенно не заинтересованный ее оправдывать! Меня охватил холодный озноб – причины я в тот момент не понял. Теперь-то до меня дошло: уже тогда я, видимо, заподозрил, что в уме сержанта Каффа дело внезапно получило новую (зловещую) окраску – целиком и полностью на основании того, что он разглядел в мисс Рэчел во время их первой встречи.
– Язык юных леди имеет привилегии, – сказал сержант Кафф мистеру Фрэнклину. – Давайте забудем о случившемся и займемся делом. Благодаря вам мы теперь знаем время, когда высохла краска. Далее необходимо установить, когда покрашенную дверь в последний раз видели без пятна. У вас-то голова на плечах есть, и вы понимаете, о чем я.
Мистер Фрэнклин взял себя в руки и, сделав усилие, перевел мысли с мисс Рэчел на расследование.
– Мне кажется, я понимаю: чем короче промежуток времени, тем уже круг поисков.
– Совершенно верно, сэр. Окончив работу после обеда в среду, не возвращались ли вы посмотреть на нее еще раз?
– Пожалуй, нет, – покачал головой мистер Фрэнклин.
– А вы? – повернулся ко мне сержант Кафф.
– И я, пожалуй, нет, сэр.
– Кто последним был в комнате в среду вечером?
– Полагаю, что мисс Рэчел, сэр.
– Или ваша дочь, Беттередж, – вставил мистер Фрэнклин. Он повернулся к сержанту и объяснил, что моя дочь была горничной мисс Вериндер.
– Мистер Беттередж, пригласите вашу дочь наверх. Стойте! – Сержант отвел меня к окну, где нас не могли услышать. – Ваш главный инспектор, – перешел он на шепот, – представил довольно полный отчет о том, как он расследовал дело. Среди прочего он, как сам признался, настроил против себя всех слуг. Очень важно снова их успокоить. Выразите им всем и вашей дочери мое почтение и передайте две вещи: во-первых, у меня – пока еще – нет доказательств, что алмаз был похищен; мне всего лишь известно, что он пропал. Во-вторых, мое дело всего лишь попросить слуг сообща поразмыслить и помочь мне найти его.
