«Смотри, как я силён и могуч и прекрасно справляюсь и без твоей помощи!» – таков, Ларс, твой посыл? Что ж, я могу и подыграть, если хочешь».
– Ваша милость! – воскликнул Малик, подойдя к помосту почти вплотную, и склонился в глубоком поклоне. – Да охранит Негаснущий Свет Вас и Вашу семью на долгие лета, да защитит от тлетворного влияния Ночи! Для меня великая честь явиться сюда по Вашему зову, но боюсь, что мой скорбный ум не в состоянии постичь, что может желать столь благородный муж от такого безродного бродяги как я…
По правде сказать, Малик не выдумывал на ходу – он готовил свою речь целый день и сейчас с удовлетворением отметил, что не зря морочил себе голову. После его выступления в зале воцарилась гробовая тишина, а воздухе почувствовалось такое напряжение, что, того и гляди, молнии начнут бить.
– Все вон, – внешне спокойно отдал приказ барон, но Малик ясно различил в его голосе свистящие нотки, означавшие, что Ларс едва сдерживает гнев. Заметили это и придворные, а потому тут же поспешили скрыться. Последней зал покинула баронесса, до самого конца не сводившая с ловчего взгляда, и так и не поняв, похоже, что всё это значит.
– Очень смешно, Малик! – объявил барон, когда они остались одни. – Тебе бы на ярмарках выступать!
Гнева в его словах уже не было – лишь лёгкое раздражение и недовольство. Сбросив с себя не меньше половины былого величия и высокомерия, Ларс поднялся на ноги и с наслаждением потянулся. Ловчего, кстати, всегда удивляло, как это можно часами сидеть на одном месте, не меняя позы, тем более что барон был высок, широкоплеч и, как видно, продолжал поддерживать себя в прекрасной физической форме. Лишь одна серьёзная перемена в его облике бросилась Малику в глаза: разменяв четвёртый десяток, Ларс вдобавок к длинным рыжим волосам начал отращивать ещё и бороду, но пока не слишком в этом преуспел. Слегка размявшись, барон медленно, словно заново учась ходить, прошёл к большому окну, из которого открывался прекрасный вид на вечерний город.
– Теперь-то станешь говорить нормально? – спросил он уже совсем обычным своим голосом.
– Как скажешь, Ларс, – согласился Малик и, забравшись на помост, занял опустевшее место – только тогда он понял, как сильно устал. – Зачем я здесь?
Ларс хмыкнул.
– Это же ясно – я хочу тебя нанять. Скажи лучше, где ты пропадал с начала года? Даже мои соглядатаи тебя упустили.
– То там, то сям, господин. Но в основном на юге, за Чёрной грядой. Распробовал тамошнее вино – весьма не дурно!
– И женщин, я полагаю, – бросил барон, не оборачиваясь, фразу, совсем не похожую на вопрос.
Малик обозвал себя неуклюжим идиотом и торопливо спрятал амулет, видимо, вылетевший из-под рубахи при раболепном поклоне.
– Зачем я здесь? – повторил он уже менее дружелюбно.
Барон ответил не сразу, а перед тем принялся барабанить пальцами по стеклу – походный марш, кажется.
– Эстпорт пал, – сообщил он, наконец, так, как и должен был – тоном человека, для которого это значило крушение всех надежд. – Захвачен в ходе двойного штурма – с моря и с суши.
– Ну что ж, тогда недели через три, в крайнем случае, месяц светлейший князь Бортия возьмёт Хенсград в осаду и до конца зимы принудит барона Ольморга сдаться, и путь на столицу будет для него открыт. И если к тому времени Лига баронов не придёт к согласию, то вашей марионетке ни за что не усидеть на троне.
