– Отец, вот! ― Юри выбежала из погреба, сжимая бутыль, покрытый пылью и паутиной. Возмущения постояльцев, которые внимали каждому слову сказочника, осекли девушку.
Для обычных людей время возобновило свой привычный ход. Дочь трактирщика послушно притихла, вглядываясь по залу в жесты гостей. Все желали отведать порцию зажаренного мяса. Она старательно кружила между столами, пытаясь исправно исполнять заказы, но мысли её не давали возможности проникнуться новой сказкой отца. Вопросы жужжали роем встревоженного улья. Кем были эти магические гости, что столько лет скрывал её отец, почему он не рассказал дочери о том, что её мать погибла в родах из-за магии? Оставалось надеяться на то, что папа поведает ей правду о случившемся.
Громыхали лавки, посетители, сытые и довольные, покидали свои места. Щедрые завсегдатаи сыпали в ладонь Юри горстки монет. Мужчины обнимали трактирщика на прощание, с хвалебными одами его мастерству. Сознание девушки по-прежнему не хотело возвращаться в привычное русло. Там, за дверью, густой туман завесой преграждал путь гостям, они исчезали в прохладной пелене. Юри чувствовала себя такой же обречённой от неизвестности грядущего, единственным, кто мог спасти её от страха непроглядья, был отец. Девушка всматривалась в его черты. Ещё утром он был родным человеком, но после визита незваных гостей отдалялся от неё за гранями сокрытого прошлого. Хотелось забыть то, что произошло, прижаться крепко к нему и знать, что их мир ‒ это стены трактира и цветущие вокруг холмы. Что утро начнётся с рассветными лучами солнца, когда за окном прокричит задира петух. Она спустится вниз из своей крохотной спаленки, а там папа уже накрыл стол к завтраку. Жизнь потечёт своим чередом, замелькает вереницей привычных дел.
Густав заскрипел петлями дверей, брякнул крючок замка. Трактир опустел, наполнился гнетущей тишиной ожидания. Он смотрел на дочь в робком молчании. Простила ли она ему то, что лишил малышку матери в младенчестве? Юри, замешкавшись, схватила со стойки тряпку, пытаясь вцепиться в реальность своими хрупкими пальцами, прожить ещё хоть мгновение чувство тепла домашнего очага.
– Что будет дальше? ― спросила она обречённо.
– Я расскажу тебе, что было раньше, а там придумаем, что с этим делать, ―отец подошёл к жаровне, взяв кочергу, заворошил в ней остатки тлеющих углей. ― Сначала нам с тобой надо поужинать, непростой выдался денёк! ― Густав пытался успокоить волнение дочери.
Когда на столе разместились объёмные глиняные миски, ароматный пар из которых щекотал ноздри, Юри стукнула ложкой по столу.
– А знатно твоя полынь сработала, ― вдруг произнесла она, улыбнувшись, ― я не знала, что ты у меня такой хитрюга.
– О, это что! Вот было как-то, когда я в котёл так крушины напихал, что спас от нашествия город.
– Это как? ―Юри отломила краюху хлеба.
– Такие истории за столом не рассказывают, ты сначала поешь, а потом поведаю, ―Густав объял пальцами томлёную мотолыгу. Сдвинул от кости сочное мясо, заботливо перекладывая в тарелку дочери самые вкусные куски. Рыжебородый знал, что если и хочет кто вбить колья сомнений в душу, помочь исцелиться от недуга поможет только любовь.
– И как же ты спас город? ― наспех поглотив свою порцию ужина, пожелала успокоить своё любопытство Юри.
– В те далёкие времена крепость Лунного колодца осадили огры. Костры, разведённые великанами-людоедами, густым дымом завесили небесный свод. Тянулись дни. Требований громилы не выдвигали, пытаясь взять на измор жителей волшебной цитадели. Непроглядный смрад угнетал обитателей, истощая магические артефакты. Повсюду царила вонь от котлов великанов и обречённость. Маги с трудом сдерживались, чтобы не напасть на угрозу у ворот.
