– А что потом, ну, когда я закончу? – подала голос я, приняв документ.
– А! – недовольно воскликнула мисс Винсент. – Никаких «ну», «эм», «типа», «короче» и других слов-паразитов! Ты должна говорить внятно, четко и уверенно. Речь хорошего журналиста проста, но в то же время красива. Это искусство.
Раскрыв широко веки от внезапного крика, сглатываю накопившуюся слюну, стараясь выглядеть стойко и непоколебимо, будто данное замечание не задело меня, хоть это и не так. Просто не люблю, когда на меня повышают голос.
– Хорошо, – согласилась я, привлекая внимание наставницы, – а когда я могу взяться за написание статьи?
Мисс Винсент сперва долго всматривается в мои черты лица, а потом, за все время нашего общения, впервые растягивает свои тонкие губы в подобие улыбки, негромко смеясь над… Чем? Не над моим ли вопросом? Если даже так, то, позвольте полюбопытствовать, что в нем такого уморительного?
Без каких-либо эмоций стою подобно человеку в очереди за глотком воды во время засухи и жду той секунды, когда женщина закончит наконец-то смеяться. Благо через пару мгновений она смаргивает скупую слезу и глубоко вздыхает, насмешливым оком сверля во мне сквозные дыры.
– Какая статья, милочка?
Растерянно моргаю, понимая, что дальнейший поворот разговора мне не по душе.
– Я не понимаю. Разве не для этого я здесь? Мистер Бенсон…
– Рэйчел, ты только стажёр. Твоя работа – быть ассистентом. Тебе ещё слишком рано садиться за статьи.
Волна возмущения захлестнула меня, отчего листки в руке чуть помялись, но ни я, ни женщина напротив не заметили того. Будто пощёчину дали, в реальный мир вернули и выпотрошили надежды. Я до сих пор с трудом воспринимаю сказанное, хватаясь, как за спасательный круг, за слова мистера Бенсона. Он обещал помочь мне выйти в ведущие новостей, но для этого нужно много работать, а как работать, если я всего-навсего какой-то стажёр? С ума сойти можно!
– Но речи, что я буду девушкой на побегушках вообще не было! – задыхаясь от обиды, хмурю ровные брови.
Мисс Винсент поджала губы в невидимую полосу и сделала шаг навстречу.
– Милочка, давай я тебе все объясню. По сути, ты ещё никто. У тебя нет образования, ты представления не имеешь как работать с информацией, как строить план и, собственно, как писать статьи. Это тебе не школьное сочинение – здесь свои правила и законы. Мистер Бенсон доступно объяснил мне, что ты числишься в нашей газете как стажёр. Уже потом, набравшись опыта, тебе предоставят возможность написать свою первую работу, и если редактор сочтёт написанную тобой статью достойной, ты будешь принята в штат. Понимаешь? Мы не можем сразу посадить тебя за ноутбук и дать задание. Ты неопытная. Второкурсница. Ну же, не дуйся, – щипнув за левую щеку, противно улюлюкает наставница, из-за чего я довольно резко убираю чужие руки со своего лица, не прекращая хмуриться. – Когда покончишь с досье, я проведу тебя к твоему рабочему месту и дам тебе твоё первое задание.
– Неужели картошку чистить? – усмехнулась я, прекрасно понимая, что обижаться не на что.
– Почти. Будешь работать с архивами. На прошлой неделе кто-то устроил бардак и не удосужился заново разложить документы по алфавиту. Но, думаю, ты справишься…
Боже, это сущий ад, честное слово!
Однако мисс Винсент абсолютно права, – я пока ещё никто, – никем незамеченная тень в мире материализованных мастеров слова. И право, чего ты, Рэйчел, ждала? Все на блюдечке? Не-а. Я должна работать над собой, влиться в коллектив и в суть самого процесса журналистской деятельности. К тому же, у стажёров график не так сильно забит, как у состоявшихся «летописцев»: будет время для учебы.
