Над двориком дружно распахнулись зонты – прозрачные такие, где-то с кружевным узором. Они парили над головами у невозмутимо продолжавших прогулку девиц – не первый раз тут явно подобное происходило.
Шмяк. Плюх. Шмяк.
Вонючие бомбочки прилипали к дрожащей под ударами поверхности зонтов. От удушливой вони слезились глаза, и барышни обзавелись платочками, изящно прижав их к губам. А в небо ответной волной уходил рой наших, с женской половины, вонючек. Ровненьких таких. Гладеньких. И, надеюсь, не менее вонючих.
Интенсивность переброски возрастала.
Боевое действо координировалось слажено, без единого звука, жестами. И я с завистью поняла, что хочу так же: уметь создавать прозрачный зонт над головой или вонючку. Желаю не стоять столбом, а принимать участие…
Нет, решено. Учиться и еще раз учиться. Плевать на цветник, на их уважение, но мне нужна цель и занятие, чтобы не оставалось времени на дурь.
Вонь, наверное, доползла до покоев учителей, потому как оттуда… нет, не появился – вылетел разъяренным журавлем старший наставник. Взмыл над забором, чтобы было видно обеим сторонам. Завис. Потом дернулся, уклоняясь от пущенного каким-то тугодумом снаряда.
– Прекратить! – гаркнул так, что меня аж подбросило, а по стене трещины побежали.
Взмах рукава – и в лицо ударил горячий воздух. Вонючки полыхнули, взметнулись вверх комочками пепла и были унесены прочь.
Я осторожно отняла платок ото рта. Воздух стремительно очищался.
– Кто? – рыкнул старший наставник.
Ему ответам была напряженная тишина. Я покосилась на опустившую голову Мейлин, которая тщательно разглядывала плиту под ногами. Можно было, конечно, признаться, но виноваты мы обе, а мне хватит и двадцати страниц на сегодня. Больше, боюсь, не осилю.
– Завтра, – голос наставника приобрел пугающее зловещие, – вы все отправляетесь на уборку храма!
И так как никто не обрадовался, я поняла, что это и есть наказание.
– Вкусно, – Вей потянулся к вишне, взял пару ягод, закинул в рот. Блаженно зажмурился. – Люблю, когда они холодные.
Князь покосился на стоящую на столике охлаждающую вазу, полную спелых вишен. Всучили-таки, хоть он и отказывался.
Повозка неспешно катила по улицам, и скоро очередной город с очередной проверкой окажется позади. Можно вытянуть ноги, расслабиться, избавиться от въевшейся в кожу маски инспектора император.
И главное, было бы за что «награждать» его дурацкой поездкой… Подумаешь, не внял совету вдовствующей императрицы и не принял какое по счету предложение породниться с влиятельной семьей. Не та причина, чтобы заставлять его колесить по стране, наводя страх на подданных. Те не знали, что и думать о свалившемся им на головы «темном» князе. Наверняка, дружно вспомнили, как он лично мятеж подавлял, да мятежников допрашивал.
И уж совсем глупо было надеяться, чтобы кто-то из встреченных им девиц внезапно похитит его сердце.
Князь с завистью посмотрел на безмятежного стража, губы которого уже окрасились в вишневый сок. Вот кому легко… Стой, молчи и следи за всеми.
– Что скажешь? – Вей ухмыльнулся так, что князь сразу заподозрил какую-то пошлость.
– О чем ты? – нахмурился он. Наедине они отбрасывали условности, превращаясь в двух закадычных приятелей.
– О той, кому ты награду вручил. Явно на тебя запала. Дышала так, что даже мне неловко стало.
– Скажешь тоже, – Тяньцзи неодобрительно поморщился. Девица… Да, что там можно было разглядеть? Нос, рот, глаза. Все на месте. Обычное такое… Рядом и посимпатичнее были. – Если бы я на каждую такую… дышащую… реагировал, давно бы уже дважды женатым ходил. Забудь, – посоветовал он, устремив скучающий взгляд за окно.
