Обычно Джеймс наносит визит вечером, мы ужинаем, чаще всего вдвоём или втроём, если Кора гостит у нас, – я не устраиваю ни приёмов, ни званых ужинов в отсутствие супруга, если и случается кого-то пригласить, то лишь самых близких, – а после перебираемся в малую гостиную, где беседуем обо всём на свете. Вчера русалка ушла к себе пораньше, и мы с Джеймсом засиделись допоздна, позабыв о времени.
– Он рассказал тебе? Он обещал, что скажет.
– О чём?
– Джеймс собирается жениться.
Я перевела взгляд с сына на сидящую напротив меня Кору, пытаясь осмыслить услышанное, убедиться, что правильно поняла собеседницу.
– Жениться?
– Да, хоть меня это и удивило несказанно, – русалка провела пальцем по боку чашки тонкого фарфора, повторяя узор из переплетающихся золотых ветвей. – Я всегда полагала, что он всё же сделает предложение… – Кора подняла на меня глаза и запнулась. – Впрочем, это уже неважно.
– Что неважно?
– Ничего.
– Кора! – как может быть неважным то, что касается Джеймса? Как я могу не знать о нём столь серьёзной вещи?
Мы столько времени проводим вместе, столько разговариваем, но он никогда не говорил, не делал ни единого намёка, что намерен жениться, пусть бы не сейчас, но в некой отдалённой перспективе. И Мартен тоже ни словом о том не упоминал. Конечно же, Джеймс зрелый, привлекательный мужчина, он интересен женщинам, даже когда им неизвестно, чем он занимается, а слово «пират» же и впрямь оказывает на многих из них словно волшебное воздействие, сродни способности демонов-инкубов привораживать девушек. У Джеймса обычные мужские потребности и он, само собой, не ведёт жизнь жреца, давшего обет безбрачия, однако я и представить не могла, что он решит сочетаться узами священного брака, создать семью, завести детей.
– Ради моря, Лайали, если Джеймс не сделал того, что многие из нас ждали, значит, у него были на то свои причины, – возразила русалка терпеливо. – И не мне рассказывать тебе то, о чём, может статься, Джеймс предпочёл бы и вовсе не упоминать.
Глубокий вдох. Выдох. Я должна успокоиться и не вести себя хуже вздорной рыночной торговки. Должна отринуть эгоизм и обиду неясную, горькую, будто полынная настойка.
– И кто она? – спросила я, надеясь искренне, что голос мой не сорвётся, что возмущение не проявится в нём звенящими нотками.
– Вдова Гишем. Которая держит трактир в порту.
– Вдова? – повторила я недоверчиво. – И давно она вдовеет? Есть ли у неё дети?
– Детей нет – покойный господин Гишем был старше её лет на тридцать и умер уже лет десять как, оставив жене трактир, – Кора проницательно посмотрела на меня и усмехнулась. – Джеймс и сам не мальчик, ему не нужна юная мечтательная девица, только что покинувшая классную комнату, и он не родовитый дворянин, чтобы требовать у невесты чистой крови, приданого посолиднее да подтверждения её плодовитости.
– Тогда зачем же он женится? – бросила я в сердцах и заметила, как в синих морских глазах русалки мелькнуло выражение выжидающее, испытующее.
– Зачем ещё люди женятся? По разным причинам – ищут богатства, связей и влияния, из соображений удобства или необходимости, по любви. А вдова Гишем женщина взрослая, свободная и привлекательная, сама владеет своим имуществом, со смерти мужа управляет трактиром, и у неё нет близких родственников, указывающих ей, как следует поступать и кого выбирать в мужья. Говорят, она умна и, как всякая разумная женщина в Верде, едва ли станет задавать Джеймсу лишние вопросы и упрекать.
