Они посовещались и уже хотели уходить, ка вдруг главный из них, стоящий впереди всех, задержался на мгновение и пошёл по рядам. Самый высокий и черноволосый из них, окликнул, было его, но тот даже не махнул рукой. Все хотели уйти, но главный чувствовал, что беглец где-то здесь, просто притаился и ничем себя не выдаёт.
Отчасти мне повезло, он прошёл в соседнем от меня ряду, не шибко резво расталкивая стоящих и сидящих мужчин и редких с ними женщин. Я вовремя склонил голову на стол, чтобы казаться дремлющим. На столе у меня, была намеренно вылитая лужица вонючего напитка, к коему притрагиваться было страшнее, чем к яду кольцевой кобры. Графин лежал на боку. Кружка полупуста. Я под шумок успел вылить всё содержимое порции, в стоящий рядом и давно высохший цветок. Повезло мне только отчасти.
Когда он уходил, то в моём сознании всплыла очевидная угроза. Я едва уловил краем полузакрытого глаза, в отражении бокала, летящий в мою сторону предмет. Уворачиваться было некогда, я просто, как был, нырнул под стол. Большая, свиная, обжаренная на огне нога, с чмоканьем впечаталась в каменную стену и потеряв свою форму, раскрошилась по полу и обдала пол со стеной брызгами горячего жира. Вставая, я едва успел выхватить меч, чтобы на самом подлёте, эффектно разбить летящую в мою сторону стеклянную вазу с водой. От звона разбитого стекла, трактир затих. Все обратили на шум и меня внимание. Я держал меч в правой руке и пристально отвечал взглядом наглецу, второй раз бросающему в меня всем, что попадёт под его руку.
Чернявый блюститель беспорядка и хаоса, нагло не обращал внимания ни на кого, кроме меня, своего мертвенно серого взгляда. Убивцы-рубаки за его спиной, достали короткие и длинные мечи из ножен, давая понять всем остальным, чтобы не вмешивались в наше общее с ними дело. Никто и не спешил вмешиваться, все разинув рты, в предвкушении бесплатного представления, скорее всего кровавого, замерли в ожидании. Наверно чернявый средник лет мужчина, ждал от меня каких-то действий, мне же просто хватало стойки с мечом. Словно вокруг меня ничего не было и ничего не происходило. Противник, вернее даже не противник, а оппонент, заметил это равнодушие и губы его поползли вниз, чтобы скривиться в суровости и презрении, к такому бесчувственному отношению к его стараниям, вызвать у меня реакцию страха, гнева или боевого ража. Наверно больше всего он планировал обратить меня в мгновенное бегство, чтобы начать травить превосходящим числом, вместе со своими дружками подельника. Увы, мой чернявый друг. Мне это не интересно.
– Эй! божедурный! – словно из ниоткуда появился хозяин заведения и стал корить нарушителей его трактирного устава. – Ты что себе хамство позволяешь? Огуряла патлатый! – для убедительности, он размахивал длинной вилкой с половиной цыплёнка на её конце. – Тут тебе не базар! Я тебе не позволю трогать моих посетителей! – цыплёнок сорвался с вилки, но хозяин в гневе даже не заметил этого. – Хватай своих мордофилей убогих и катитесь отсюда колесом к поганому лесу, – в руках его, словно припасённый за спиной, блеснул заряженный короткий арбалет, а рядом с ним вырос высокий бугай с огромной кистенью, вида которого в обычным случае, должно было хватить любому мелкому разбойнику, чтобы послушать мудрые слова и напутствия и незамедлительно привести в действия. – Катитесь, скоты отсюда, пока я стражу не позвал! – чернявый, очень лениво перевёл на него наглый взгляд. – Думок, – внезапно смягчился до состояния талого снега, нрав хозяина. – Помоги гостям найти дорогу домой.
