Его война с Византией была вполне успешна: собрав огромное войско, Харун захватил Гераклею и заставил платить дань нового императора Никифора.
В ряде эпизодов он проявил себя как ревностный и добросовестный правитель. Так, он не поленился лично отправиться в Хорасан, чтобы проверить жалобы против его наместника ибн Махана: никто из халифов ни раньше, ни позже этого не делал. Ибн Махан встретил Харуна роскошными подарками и сумел сохранить должность, но ни к чему хорошему это не привело: в провинции начались волнения. В конце концов Харун решил сместить Ибн Махана, но постарался сделать это осторожно, поскольку тот имел в Хорасане много сторонников и сам мог восстать против халифа. Харун послал к нему Харсаму ибн Айана – якобы на помощь в борьбе с мятежниками, а на самом деле с поручением быстро и неожиданно избавиться от зарвавшегося наместника.
Предусмотрительный Харсама заранее отправил своих агентов в столицу Хорасана, раздав им списки сторонников Ибн Махана, чтобы они могли арестовать их по первому приказу. Он разыграл дружелюбие при встрече с Ибн Маханом, пообещал ему деньги от халифа, а когда наместник остался один, с небрежным видом вручил ему письмо от Харуна. Распечатав его и прочитав первую строчку, наместник смертельно побледнел. Оно начиналось словами «Ты, сын шлюхи…» – и заканчивалось сообщением, что Харсама прислан его арестовать и забрать все его богатства.
Однако все это не помогло умиротворить Хорасан, и Харун лично отправился в провинцию, чтобы подавить мятеж. Во время этого похода он заболел и слег.
Чувствуя приближение конца, Харун выбрал себе погребальный саван и приказал вырыть для себя могилу. Заглянув в нее, он сказал: не избавила меня от этого власть моя. Напоследок халиф постарался наказать своих врагов и облагодетельствовать друзей. Незадолго до смерти он плакал над стихами Абу-ль-Атахии:
Где цари и где прочие?
Они пошли путем, по которому идешь и ты.
Возьми то, что дарует тебе этот мир.
А смерть – конец всего.
Если бегло взглянуть на первые годы правления новой династии, нельзя не заметить, какую важную роль в них играл Хорасан. Здесь началась революция Аббасидов, отсюда в Багдад текли свежие силы и ресурсы, сюда назначались наместниками братья и сыновья халифов, здесь происходили самые опасные бунты и мятежи. Хорасан стал самой главной, ключевой провинцией, контролировать которую для правителей было вопросом жизни и смерти.
Произошло это неслучайно. Хорасан включал огромную территорию, в которую входили бывшие владения Персидской империи. Сказать «Хорасан» было то же самое, что сказать «Персия». Вся восточная часть арабского халифата раньше была полностью персидской. Здесь повсюду оставались следы ее тысячелетнего правления: огромные крепости и города, сложная ирригационная система, налаженные пути снабжения, сильный чиновничий аппарат, который арабы не отменили, а приспособили под свои нужды.
Персия была самой древней, культурной и могущественной страной из всех захваченных арабами. Персидские цари, их пышный двор, стройная система власти считались идеалом у багдадских халифов. Неудивительно, что уже при аль-Мансуре халифат стал становиться все более персидским. Расправившись с одним персом – Абу Муслимом, аль-Мансур тут же пригласил трех новых – Бармакидов.
Наставником и помощником наследника престола и будущего халифа аль-Махди тоже был перс, Абу Убайдаллах. Сын аль-Мансура получил чисто персидское воспитание, из арабской культуры он хорошо знал только поэзию, которую преподавал ему второй наставник, араб аль-Муфаддала.
