— Да, конечно, сынок.
Портрет я повесил у себя в комнате, сам вколотил гвоздь в стену. Пусть только кто-то попробует снять. Хотелось, чтобы частичка прошлого навсегда осталась со мной. Я буду тебя помнить, мама! Впрочем, надо отдать должное мачехе — мудрая женщина, она не стала покушаться на этот портрет и вообще мою комнату, даже не убрала папину и мамину свадебную фотографию с полочки над телевизором. Правда с другого конца полки поставила новое фото, где в роли невесты теперь выступала она.
Папа с новой женой обосновались в гостиной, там тоже сделали ремонт и купили большой диван, который одним движением руки превращался в огромный траходром. А что, жизнь продолжается, и секс — это естественная потребность организма.
Как сейчас помню день, когда тетя Наташа с этой рыжей бестией переехали в нашу квартиру. Инна была шумная, любопытная, огненным облаком носилась по квартире и везде совала свой маленький нос. Бесила… А ее мама приготовила вкусный ужин, ласково называла меня Димочкой и до безобразия мило улыбалась. Просто выводила из себя своей слащавостью. Красивая, большие голубые глазки, губки пухленькие, личико сердечком, милые ямочки на щечках и стильная прическа на блондинистых волосах. Сама стройная, а сиськи ничего, торчком торчат. Понятно, почему папа повелся. Отец смотрел на нее осоловевшими влюбленными глазами. Почему-то я никогда не видел подобного взгляда, обращенного к маме. Хотелось орать, грубить, но я послушно сидел за столом, позволяя взрослым играть в спектакле «счастливая семья».
После ужина отгородился от новых родственников у себя в комнате. Здесь, слава богу, ничего не переделывали, это было мое царство. В соседней спальне, обживая свою новую территорию, радостно копошилась рыжая Лягушка. Надел наушники, включил музыку, лег на кровать, и, смотря на мамин портрет, принялся вспоминать то время, когда я действительно чувствовал себя частью большой счастливой семьи.
— Это твоя мама? — погруженный в свои мысли, даже не заметил, как «ненаглядная» сводная сестричка зашла в комнату.
— Пошла отсюда, — прошипел я, сдергивая с головы наушники.
— Мне сказали, она стала ангелом… Мой дедушка Ваня, муж бабушки Маши, тоже стал ангелом.
— Никаким ангелом она не стала, — мрачно произнес я, — просто умерла.
— Значит, твоей маме не удалось попасть в рай?! Она что, была плохая?! Врала? Убила кого-то? Или как там, прелюбодействовала?! Ой, то есть…
У Лягушонка всегда была отвратительная привычка говорить в лицо все, что думает. Тактичностью она никогда не отличалась.
— Пошла отсюда.
Навязчивая сводная сестренка надула губы.
— Ну, и пожалуйста, больно ты мне нужен, просто мама попросила попробовать с тобой подружиться. Но ты злой и нехороший, толку что красивый.
— Вот и топай отсюда.
***
Вечером, возвращаясь из ванной, не удержался, решил потравить себе немного душу, заглянул в бывшую комнату родителей. За полдня нежданно приобретенная сестренка успела превратить ее в нечто невообразимое. На новые шторы прицепила каких-то пластмассовых зверьков, полки заставила рисунками, коробками, шкатулками, книжками, уродскими статуэтками и фотографиями, рамки к которым, видимо, делала самостоятельно, до того неаккуратно и нелепо они выглядели, везде разбросала свою одежду и игрушки. На большом комоде стояли клетки с ее животными, в беспорядке валялись корма и другие принадлежности для ухода за ними. Кошек, слава богу, ей не разрешили тащить в дом… Подобное нагромождение вещей коробило мою врожденную педантичность.
