Но так ли это на самом деле?
Делаю шаг к ней и медленно, так, чтобы не спугнуть, наклоняюсь к её лицу, но Мили и не думает пугаться. Держится как кремень, не двигается, не дёргается, не отворачивает голову, даже когда между нашими губами остаётся от силы десять сантиметров.
– Может, потому что я соскучился по тебе? – полушёпотом произношу я и вдыхаю утончённый аромат её духов.
В лёгких цитрусовых нотках я без труда улавливаю запах Милиной кожи. Тот самый… из далёкого прошлого, который с первого же вдоха рушил заводские настройки во всех системах организма.
Вот и сейчас происходит то же. Один глубокий вдох — и физика даёт сбой настолько, что я сам едва не отшатываюсь от этой сногсшибательной красотки на более безопасное расстояние, где мне было бы в разы легче продолжать вести себя как джентльмен.
– Соскучился по мне? – Эмилия изгибает изящную бровь и расплывается в улыбке. Широкой, ясной и такой залипательной, что я зависаю на её пухлых губах.
Ох… эти губы. Они всегда были моей слабостью. А сейчас, когда они покрыты красной помадой, в башке особенно чётко загораются самые порочные кадры. Правда, их быстро уносит прочь внезапный звонкий смех.
– Прекрасный ответ, Эндрюз. Десять баллов, – смеётся она. – Какой же ты, однако, тормоз, раз тебе потребовались аж целых десять лет, чтобы соскучиться по мне.
– Вообще-то мы не виделись семь, – поправляю я, и Эмилия хмурится, делая вид, будто не понимает, о чём я говорю. По крайней мере, я надеюсь, что она прикидывается, будто не помнит нашу последнюю встречу так же чётко, как и я.
– Ах, да. Точно, – она касается пальцами своего виска, и яркий блеск обручального кольца режет сетчатку моих глаз, вызывая ощутимую волну раздражения. – Нью-Йорк. Бродвей. Дебютное выступление Ники. Ну что ж… Это всё меняет. Тебе потребовались семь лет, чтобы соскучиться по мне и решить устроить сюрприз, согласившись выступить на моей свадьбе. Всё нормально. Всё в стиле Марка Эндрюза, не так ли?
Я усмехаюсь, потому что наконец убеждаюсь, что внешняя беззаботность этой холёной Снежной королевы — всего лишь маска. И она понемногу начинает сползать.
– В свою защиту хочу сказать, что я далеко не сразу согласился на предложение Коннора, но нужно отдать должное твоему жениху: он умеет убеждать. Было крайне забавно наблюдать, как он уговаривает бывшего своей будущей жены приехать на их свадьбу. Такого нонсенса даже в кино не увидишь.
– Прекрати издеваться. Он же не знал и не знает, что между нами что-то было, – выпаливает Эмилия, словно тигрица готовясь расцарапать мне лицо, лишь бы защитить своего любимого.
И это бесит, сука… Бесит настолько, что во мне пробуждается худшая часть меня, которая жаждет проломить череп Блэка с первых же секунд нашей встречи в Лос-Анджелесе.
– Кстати, почему Коннор до сих пор не знает, кто я? Мне казалось, ты выдашь ему всю правду сразу же, как он представит меня тебе. Неужели в ваших отношениях есть место для лжи?
– Нет, в наших отношениях нет места для лжи, пусть тебе это и может показаться чем-то нереальным.
– Тем не менее ты решила притвориться, что незнакома со мной. Твои слова не вяжутся с поступками.
– Они вяжутся. Я обязательно всё расскажу Коннору, просто светский приём с огромным количеством гостей в доме — не лучшее место для подобных разговоров.
– Ах, ну да. Разумеется. Как же я мог забыть. Леди же не подобает устраивать сцены на глазах у ничего не значащих для неё людей. Леди должна молчать в тряпочку и мило улыбаться, даже если хочется орать и плюнуть в рожу каждому пришедшему сюда лицемеру. Верно, Мили? Ты тоже стала такой лицемеркой?
