– Мама! – возмутилась его сестра. – Эмили – его жена, – объяснила сестра незнакомке.
Хавьер пришел в ярость. Его жена была кем угодно, но определенно никогда не была «никем». Его не удивило, что Рената не одобрила его жену-англичанку, едва за двадцать, ни слова не говорящую по-испански. Но его жена была членом его семьи.
– Эта девушка была не более чем…
Он заставил себя открыть глаза, и все, что собиралась сказать его мать, прервала суета вокруг его кровати. Его тело ощупывали, кто-то тряс его за плечи.
– Мистер Касас? Вы меня слышите?
Женщина была настойчива, и он поднял руку, чтобы отогнать ее, но его рука сдвинулась всего на дюйм. Его горло сжалось от разочарования, и ему захотелось выть.
– Мистер Касас, вы знаете, где находитесь?
Он попытался заговорить, но ничего не вышло, поэтому кивнул, и почувствовал боль.
– Мы принесем вам воды. Вы должны попить.
Перед его глазами появилась соломинка, и после нескольких попыток ему удалось всосать немного воды.
– Отлично, – сказал мужчина, и Хавьер узнал его голос. – Давайте попробуем еще раз. Вы знаете, где вы?
– Да, – выдавил Хавьер.
– Вы знаете, как сюда попали?
Он прищурился и уже был готов выдавить из себя ответ, когда мужчина задал ему еще один вопрос:
– Можете рассказать последнее, что вы помните?
Хавьер нахмурился, и его взгляд заметался по комнате. Мать, сестра, доктор и медсестра. Он уставился на дверь.
– Эмили.
Стоя в дверях больничной палаты, Эмили была ошеломлена увиденным. В бледно-голубом больничном халате, весь в проводах, прикрепленных к мониторам, Хавьер лежал на койке, ужасный синяк украшал его щеку и горделивый лоб. Но главное, он был белым как снег. Хавьер никогда не бывал бледным.
В полете Эмили убеждала себя, что с Хавьером все в порядке. Потому что Хавьер был кем угодно, только не жертвой. Она была готова поверить, что произошло какое-то недоразумение. Но два с половиной часа полета дали ей слишком много времени на размышления.
Она старалась не придавать большого значения тому факту, что по-прежнему является ближайшей родственницей Хавьера, хотя от этой мысли ее сердце билось чаще. Ей не хотелось снова лелеять надежду, которую она испытывала в первые месяцы после возвращения из Испании.
Эмили приехала в больницу и прошла в частную палату. С бешено колотящимся сердцем она слушала ответы Хавьера на вопросы доктора, желая знать, что с ним все в порядке. Он должен быть в порядке. Женщина погладила большим пальцем кольцо, которое надела, выходя из своей квартиры, когда услышала свое имя на его губах.
– Амнезия! – вскрикнула его мать, и Эмили, усталая и измотанная, закатила глаза.
Ей показалось, что она увидела, как Хавьер ухмыльнулся.
Доктор увидел Эмили в дверях и кивнул.
– У моего ребенка амнезия! Сделайте что-нибудь.
– Миссис Касас.
Твердый тон доктора привлек внимание Ренаты, и она позволила ему вывести ее из больничной палаты в коридор, где покраснела, увидев жену своего сына.
– Что она здесь делает? – быстро выпалила Рената по-испански.
– Она ближайшая родственница Хавьера.
Доктор повернулся к Эмили, по-видимому не подозревая, что, если назовет ее «миссис Касас» в присутствии Ренаты, та набросится на невестку с кулаками.
– Вы жена мистера Касаса? – спросил он по-испански.
Эмили собиралась ответить, но мать Хавьера прервала ее:
– Она не знает нашего языка. – Презрение в тоне пожилой женщины было безошибочным.
