Артем меж тем тащит меня к черному кожаному дивану, расположенному возле окна.
— Садись! — рявкает зло.
Слушаюсь его, устраиваюсь на краешке дивана, смотрю на него с большой долей ужаса в глазах.
Не знаю, чего ждать.
Ничего хорошего — это точно.
Впрочем, я давно не жду от него ничего хорошего.
— Ничего не хочешь мне объяснить? — цедит он, нависая надо мной.
Вжимаю голову в плечи, выдавливаю из себя:
— Артем, я…
— Не артемкай мне! — В этот момент он достает что-то из кармана и тычет мне в лицо: — Это что, Шанна?
Я лишь через время понимаю, что он держит в руках мое обручальное кольцо, увитое линией бриллиантов.
— Ой… — пищу на выдохе.
— Ты забыла его здесь в ванной! — муж так возмущен, что кажется, еще чуть-чуть — и из его ушей и ноздрей повалит пар. — Я запретил тебе выходить из дома без кольца. Что в моем требовании тебе было непонятно?
Невольно выдыхаю с облегчением.
Так эта головомойка по поводу кольца? Это можно пережить.
Спешно начинаю тараторить:
— Извини меня, пожалуйста! Я просто мыла руки перед уходом, не хотела, чтобы получилось, как в прошлый раз и оно слетело в раковину… Я просто забыла его. Прости!
— В жопу себе засунь свое прости, — цедит он, ничуть не смягчившись.
А потом хватает меня за правую руку, с силой надевает кольцо, при этом не заботится о том, что делает больно.
— Слушай меня, — продолжает он тем же злобным тоном. — Ты моя жена, и ты должна всегда носить это кольцо. Если ты еще раз его забудешь, я уменьшу его на два размера, и не беспокойся, я смогу напялить его на твой палец. Так ты его точно не потеряешь и больше не снимешь. Ты все поняла?
— Да, — киваю с трясущимися губами. — Прости, Артем…
— Прости, прости, — ругается он, но уже без особого энтузиазма. — Проще не делать пакостей, чем потом просить прощения. Кстати, что на тебе надето? Ты же выходила в белом сегодня…
Оглядываю свои джинсы, свитер.
Ну да, выходила я сегодня в белом костюме. Но после визита к Виталику его надо как минимум отправить в химчистку. Он весь мятый и пропитан потом наших тел. Я переоделась в запасную одежду, которую всегда храню в кабинете на всякий случай.
Начинаю самозабвенно врать:
— Так получилось, что я пролила на костюм кофе, пришлось переодеться, а на работе у меня было только это. Но это произошло в самом конце рабочего дня, так что…
— Вы посмотрите, — цокает он языком. — Моя жена, главный администратор гостиницы, такая неуклюжая корова. Хочешь, чтобы тебя уважали, — выгляди достойно. Ну что это за джинсы… Где ты их вообще выдрала?
Джинсы у меня совершенно нормальные, и раньше они совсем не бесили Артема. Как говорится, был бы повод придраться.
«Меня уважают!» — хочу закричать в ответ.
Оно так и есть.
На работе я вполне уважаемый человек, в садике у ребенка — тоже, мне даже доверили возглавлять родительский комитет.
Я уважаема везде, но только не дома.
Дома я никто. Даже меньше.
— Неприятности случаются, — говорю сдавленным голосом. — Сегодня просто не мой день…
— Ладно, — Артем сменяет гнев на милость.
А потом делает то, что я ненавижу больше всего.
Садится рядом, рывком придвигает меня к себе вплотную, наклоняет лицо к моей голове. Шумно вдыхает и говорит:
— Обалденно пахнешь…
Он наклоняется чуть ниже, ведет губами по моему виску.
Касания его губ мне омерзительны.
Но я не двигаюсь, позволяю ему это.
Чувствую, как он ведет языком по моей щеке, будто пробует на вкус.
Тут уже не могу сдержаться, резко дергаюсь в сторону.
