- Убирайся из примерочной! – повышает голос Леа. – Если отец узнает…
- Так и будешь папочкой грозить? Всегда? Я не пристаю к тебе, детка. Не домогаюсь, если ты вдруг возомнила. Лишь хочу расставить все точки. Хочешь, чтобы тебе спокойно жилось? Все очень просто. Не доставай меня. Не играй в игры, не шляйся в белье. Мне то похеру, что на тебе надето. Но ты, похоже, уверена в обратном. Если не усвоишь мои слова, придется тебя отшлепать.
- Ага, напугал. Кишка у тебя тонка, Штаховский. – Усмехается Лизка. Подходит вплотную, так что облако фруктово-цветочное обволакивает, лишая остатков здравого рассудка. Приподнимается на цыпочки, так что лицо ее почти вровень с моим становится. И прямо в губы шепчет:
- Не хочешь, значит? Проверим?
И на губы мои смотрит.
Никогда не умел отказываться от брошенного вызова. Не важно какой исход ждал меня, выигрыш или наоборот. Впрочем, сейчас я вообще ни о чем не мог думать, прогнозировать. Глаза красная пелена заволокла, неконтролируемое бешенство. Хватаю стервозу за волосы, распущенные по плечам, притягиваю к себе и впиваюсь в губы поцелуем, вкладывая в него все накопившееся бешенство. Ненависть. Злобу на весь женский пол. Такой странный, непостижимый, сложный. Который невозможно понять, даже если будешь стараться изо всех сил. И Лиза Брейкер – лучшее тому доказательство. Совершенно ненормальная баба. Потому что сейчас, попав в мои объятия, дрожит как осиновый лист. Маленькая хрупкая, испуганная. Окаменевшая под моим напором. Одно слово – девственница. Прав был папка. Может и не целовалась никогда? Да ну нафиг.
Оторваться от ее губ сложно. Раз уж все равно случилось, довела до такого, хочу поиграть. Ведь они оказались такими сладкими. Углубляю поцелуй, проникаю языком в горячую и влажную глубину ее рта. Леа приникает ко мне, этот жест полон страстности и одновременно доверчивости, меня аж в жар бросает. Словно она изнемогает от наслаждения. Ее руки, прежде упиравшиеся в мою грудь, безвольно падают, а потом ползут вверх и вцепляются в мои плечи.
Скольжу пальцами по ее шее, едва нахожу силы чтобы отнять руки от трепещущего белого горла, подхватываю под ягодицы и тесню девчонку, пока не прижимаю спиной к большому зеркалу во всю стену. А у самого картинка в голове, как нагибаю раком.
Последним усилием заставляю себя отвести взгляд от манящих губ. От желания все плывет перед глазами. Нельзя. Неправильно. Слишком… близко. Дело тут не в Германе. На подсознательном уровне понимаю, что ее губы способны увести меня за ту черту, откуда уже не будет возврата. Не могу этого допустить. Утыкаюсь подбородком в волосы девчонки, стараюсь глубоко дышать, прийти в нормальное состояние. Но не выходит. Ее волосы пахнут клубникой. Нестерпимо вкусный аромат лета, солнца. Боюсь что никогда уже не смогу выкинуть его из головы… И тогда, разозлившись на нее, на самого себя, грубым жестом кладу руки на упругие ягодицы Белоснежки, залезая пальцами под резинку трусиков.
- Нагнись, - грубо хриплю ей на ухо, впиваясь в тазовую кость, резко дергаю за резинку трусов. Леа вздрагивает и начинает отпихивать меня от себя. В ней растет паника. Умная малышка. Понимает, что негоже такой принцессе как она, девственности в кабинке лишиться.
- Отпусти сейчас же, урод, - шипит. Но голос не повышает. Не хочет, чтоб обнаружили. За свою репутацию волнуется? Или, может быть, за мою безопасность? Интересно было бы узнать…
